Усадьба Сфинкса - Константин Александрович Образцов

ты прочтешь эти строки, охраны там уже не будет. Оставляю для тебя эту дверь открытой. Это твой шанс: немедленно беги из Усадьбы, один или со своей пассией, потому что на этот момент я уже сообщила лорду-адмиралу о том, что его племянник убит, так что тут скоро сделается очень жарко.

Береги себя!

Целую, В.

P. S. Еще раз прости, что так вышло: в наше время женщине приходится работать сразу на двух работах, чтобы хоть как-то себя обеспечивать. Ты не представляешь, сколько стоит один только косметолог!

P.P.S. Была очень рада нашей встрече! Быть может, еще увидимся».

Я открыл ящик стола: разумеется, он был пуст. Некоторое время я просто стоял, комкая лист бумаги и глядя в окно на бесшумно вращающий двойным винтом вертолет на площадке, и тут вдруг заметил рядом с автомобильным навесом машину, которой тут раньше не было, – черный BMW M5, показавшийся смутно знакомым.

* * *

– Алиса, выключи музыку!

Василиса посмотрела на экран вибрирующего смартфона и поморщилась. Куратор звонил ей редко, и она никогда не встречалась с ним лично, но заочно не любила: было что-то липкое в его голосе, из-за чего представлялся тридцатилетний полнеющий неудачник в криво сидящих очках, с пятнами на галстуке, крошками на пиджаке, и в рубашке, собравшейся складками под выпирающим пузом, из тех, кто любит взламывать чужие аккаунты и старается не пыхтеть слишком громко, чтобы не разбудить жену, когда мастурбирует ночью на фотографии недоступных красавиц. Может быть, она заблуждалась, но кого еще могут отправить курировать канал «Дуб Анны Иоанновны» на две тысячи человек, пишущий про новости и культуру в малоизвестном городе Ленинградской области?

– Привет, – прозвучало в динамике, – дело к тебе есть.

– Здравствуйте, Леонид Ильич, – со вздохом отозвалась Василиса.

– Ты чего грустная-то?

Василиса промолчала и постаралась сосредоточиться на листании бесшумно мелькающих рилсов.

– Короче, – не стал дожидаться ответа Леонид Ильич, – сегодня в течение ночи у вас там в окрестностях возможны хлопки и свечение. И мобильная связь на несколько часов, вероятнее всего, пропадет.

– В связи с чем? – полюбопытствовала Василиса.

– Неважно, – веско ответил куратор. – Напишешь, что вследствие нарушения правил техники безопасности при проведении ремонтных работ на территории комплекса исторических зданий «Усадьба Сфинкса» произошло возгорание. С последующим задымлением.

– Что возгорелось?

– Ну не знаю. Наверное, как обычно, сухая трава.

– Сейчас ноябрь, – заметила Василиса. – Пора бы поменять скрипт.

– Не надо умничать, – строго сказал Леонид Ильич. – Знаешь, что с умниками бывает?

Василиса снова вздохнула.

– Не буду. А связь почему пропадет?

– Плановые работы.

– Хорошо, приняла.

– Слушай, я тут скоро собираюсь в ваши края, может быть, прогуляемся?

– Вы летом приезжайте, – посоветовала Василиса. – У нас летом хорошо.

И положила трубку.

* * *

Сине-белый автомобиль ДПС, бесшумно мигнув проблесковыми маячками, притормозил, развернулся поперек узкого двухполосного шоссе и остановился. С одной стороны едва различались в ненастной тьме скудные чахлые перелески с проплешинами унылых пустошей; с другой протяжно дышало солью и холодом невидимое черное море. О лобовое стекло разбивались крупные редкие капли дождя.

– «Дуб пятьдесят пять», перекрытие Приморской трассы осуществлено, – произнес в рацию сотрудник, который сидел за рулем.

Эфир отозвался нечленораздельным сердитым шипением.

– Зачем вообще тут ставить пост, все равно не ездит никто, – недовольно пробурчал другой.

– Какая тебе разница? Наше дело исполнить, а думает пусть начальство, у него голова большая.

– Смотри! Видишь? Вон там, у обочины?

Впереди по шоссе примерно метрах в двухстах светились угольно-красные огни. Какой-то автомобиль стоял у обочины, словно притаившись во тьме, но через пару секунд мигнул габаритами, тронулся с места и стал стремительно удаляться по трассе на запад.

– Может, догоним?

– Оно тебе надо? Это кто-то из Усадьбы, видишь, в ту сторону едет. А в их дела нам лучше не лезть. Пусть разбираются сами.

* * *

Почтенный Амон, навестивший Алину тем вечером и рассуждавший о смысле человеческого бытия, так увлекся своим философствованием, что не потрудился внимательнее присмотреться к ней самой. Если бы он это сделал, то понял бы, что предупреждения и угрожающие намеки не только не поколебали ее уверенности в уже принятом на то время решении, но лишь укрепили его. Алина ответила искренне на вопрос Амона о том, что движет ею по жизни: да, это было собственное ощущение правды и справедливости, но особенно оно обострялось, когда на нее пытались давить и так или иначе заставлять делать то, чего она не хотела или с чем была не согласна. Так было всегда, с детства, в юные годы, а сейчас как будто усилилось кратно: попытки подкупа она отвергала, угрозы вызывали агрессию.

Двадцать пять погребальных лилий, многозначительно оставленных на столике в коридоре, привели ее в холодное бешенство.

Алина вышла из дома минут через пятнадцать после того, как за Амоном закрылась входная дверь. Она немного покружила по микрорайону, меняя скорость и направление, но не заметила слежки; ни черный джип с неопознаваемыми номерами, ни кто-либо еще не мелькали подозрительными тенями в зеркалах заднего вида, и этот признак уверенности в том, что она все поняла, осознала, что будет сидеть, помалкивать, радоваться обещанному билету в экономическом классе чудо-поезда Маши фон Зильбер, что забудет убитую Зою, несчастного Адахамжона, до конца разрывавшегося между долгом и совестью, – все это наполняло ее ледяной, расчетливой яростью.

По кольцевой через Кронштадт на другой берег залива Алина добралась чуть более, чем за час. Можно было бы домчать и быстрее, но на заднем сидении, кое-как прикрытый старым пледом, лежал дробовик с магазином на семь патронов, который она днем взяла у отца, и привлекать к себе внимание сотрудников полиции не хотелось. Машины встречались редко, и Алина летела над глянцево-черными водами моря сквозь ночной сумрак почти в одиночестве, как будто пересекала мифический мост, чтобы проникнуть в потустороннюю обитель колдунов и чудовищ.

После съезда со скоростной трассы дорога стала куда хуже и гораздо запутаннее. Теперь ехать тише пришлось уже для того, чтобы не угробить подвеску; вокруг то появлялись и пропадали какие-то темные избы, то светились в отдалении огни многоэтажек, то мелькали кривые голые кусты и деревья. Вдобавок, в нескольких километрах от Усадьбы Сфинкса внезапно пропала связь, а вместе с ней и возможность пользоваться картой в смартфоне. Алина продолжала путь, полагаясь на память, но потом все же остановилась на пару минут, чтобы проверить, не завалялась ли в бардачке каким-то чудом старая бумажная карта. Такой не нашлось, зато позади вдруг мелькнули сполохи полицейских огней, и Алина поспешила