Усадьба Сфинкса - Константин Александрович Образцов

– Хватит!

Эдип сидел, закрыв глаза; кадык ходил вверх-вниз по бледной жилистой шее.

– Ты же понимаешь, что никакой процессуальной силы твое заключение по итогам подобной повторной экспертизы иметь не будет?

– Понимаю, – кивнула Алина. – Я и не собираюсь его составлять.

– Тогда зачем тебе это?

Потому что я наперед знаю, что будет дальше, подумала Алина. Уголовное дело возобновят, результаты проведенной экспертизы выведут из материалов, назначат новое исследование, и нельзя быть уверенным в том, что на этот раз не обнаружатся вдруг какие-то новые детали, неопровержимо свидетельствующие в пользу версии следствия: например, достаточно будет микроскопического кусочка кожи, застрявшего между зубов. Отчасти исключить такую вероятность можно было, только самостоятельно осмотрев тела прямо сейчас. Впрочем, даже если ничего подобного не случится, еще через пару месяцев, максимум через полгода, дело приостановят в связи с невозможностью установить подозреваемого, и загадки таинственной смерти, настигшей осенней ночью двух совсем молодых людей в запертой изнутри квартире, разбросанных лилий и вырванного зубами куска плоти останутся неразрешенными.

– Мне интересно, – коротко ответила Алина, и это было чистой правдой. – Звони в морг, пусть подготовят тела и добавят стоматологическое зеркало в набор инструментов. И Леру я заберу на сегодня, будет мне ассистировать.

Она встала, собрала бумаги в портфель и пошла к двери.

– Назарова, – позвал Эдип.

Алина обернулась. Вид у него был совершенно измученный.

– Чтоб тебя черти взяли, – устало сказал он.

– Они пытались. Не вышло.

* * *

Из Бюро Алина уехала уже затемно. Из машины написала Зое – та была в офисе и с радостью согласилась задержаться еще. Алина пообещала подвезти ее до дома и рассказать, как все прошло, хотя рассказывать было почти не о чем.

Искрящаяся утренняя бодрость сменилась разочарованием, тусклым, как неуютные осенние сумерки: такое случается, когда, с одной стороны, все получилось, как запланировано, но желаемых результатов не принесло. Да, Эдип повел себя так, как она и предполагала: не столько из-за мелкой подтасовки в экспертизе, сколько от ужаса, который ему небезосновательно внушала Алина и который вряд ли мог бы искоренить даже самый опытный терапевт. Он вообще никогда не отличался силой характера и принципиальностью убеждений, так что предсказуемо сдался довольно быстро. Алина отправилась в морг и провела там несколько часов в компании двух мертвецов и ассистировавшей ей Леры. Тела Вадима и Саши лежали на соседних столах, погруженные в цепенящее упокоение смерти, которая оказалась не в силах их разлучить, и Алина невольно снова отметила для себя удивительную красоту девушки, существовавшую словно бы отдельно от схваченного крупными скобами Y-образного черного разреза, идущего между грудей и рассекающего брюшную полость. Обыкновенно она не обращала иного внимания на внешность покойников помимо того, что требовалось для проведения экспертизы; возможно, именно потому и никогда не боялась их: и тело, безжалостно сплюснутое гравитацией после падения с высоты нескольких сот метров, и весь покрытый пушистой белой плесенью, будто чудовищной седой шерстью, труп из теплого сырого подвала, и мумифицированные останки, годы пролежавшие в пересохшей ванне, были только объектами исследования, но не людьми. Поэтому зачастую родственники не опознают своих близких даже тогда, когда тела сохранились почти идеально: смерть безвозвратно забирает что-то, составляющее суть человека, и лишенное этого его бледное подобие, лежащее под хирургической лампой, схоже с ним не более, чем посмертный гипсовый слепок с живым лицом. Печать смерти меняет все, но перед величественной красотой Александры Белопольской даже она оказалась бессильна, и мертвенная белизна ее тела смотрелась мрамором, из которого изваяна совершенная статуя.

Впрочем, основное внимание Алина уделила все же не ей, но телу Вадима. Она сразу начала с ротовой полости: вооружилась стоматологическим зеркальцем и тонким скрейлером, наклонилась к приоткрытому рту так близко, словно желала запечатлеть на нем поцелуй, и тщательно сделала несколько соскобов между зубами. Лера, то бледнея, как труп, то краснея, будто бы нагреваясь в ярком свете ламп над столом, светила узким фонариком трупу в рот и говорила:

– Алина Сергеевна, я все-все тщательно осмотрела, и соскобы тоже делала, и в заключении написала, что следы крови и тканей отсутствуют, но потом…

– Что потом, Лера? – спросила Алина, аккуратно отодвигая распухший язык мертвеца, чтобы добраться скрейлером до моляра. – Вот сюда свети, пожалуйста, и фонарик держи ровней… Так что потом?

– А потом удалила, – пролепетала Лера.

– Отлично… Челюсть отодвинь вниз, открой рот пошире, я хочу до третьего моляра добраться… зубы, конечно, у мальчика просто прекрасные, смотри, как вылеплены, да?

– Да, – прошептала Лера, чуть не плача.

– И зачем же ты потом удалила важную часть текста экспертного заключения, Лера?

Та молчала, только мочки маленьких ушек под хирургическим колпачком сделались раскаленно-пунцовыми.

– Предположу, что кто-то тебя попросил об этом, – продолжала Алина. – И этот кто-то, похоже, был очень убедителен, говорил, что это в порядке вещей, и что все так делают, и вообще, нужно помогать следствию. Вот только теперь, Лера, я буду вынуждена отразить в рецензии на твою экспертизу факт безосновательного вывода, что является, по сути своей, дачей ложных показаний. Ответственность за которые несешь именно ты, а не тот некто, кто надоумил тебя изымать важные элементы исследования и заниматься подтасовкой фактов. А это дело подсудное, как сама понимаешь. А если еще и скандал поднимется…

Она посмотрела на Леру, поняла, что той уже хватит, и добавила мягко:

– Послушай, мне самой совершенно не нравится перспектива такого развития событий. Мы столько лет работали вместе, и ты знаешь мое к тебе отношение. Давай так: я придумаю, как смягчить формулировки и обойтись без вмешательства прокуратуры, а ты пообещаешь мне, что сделаешь из этой истории выводы, хорошо? И если мне понадобится твоя помощь, я хочу знать, что могу на тебя рассчитывать. Договорились?

Лера закивала с таким энтузиазмом, что синий колпачок чуть не слетел с головы.

– Ну, вот и славно. Давай продолжать. Снимай скобки с разреза.

Соскобы с зубов Алина взяла отчасти для уверенности в собственной правоте, отчасти с тем, чтобы предупредить возможные неожиданности, но надеялась найти что-то еще – пропущенное, не отраженное в заключении, неверно описанное – что угодно, что могло бы поставить под сомнение версию следствия в целом. Увы, но ничего подобного не обнаружилось, и пришлось довольствоваться весьма скромными результатами, среди которых числились закошмаренный Эдип, от неожиданности заплевавший экран монитора, запуганная Лера, несколько пробирок в портфеле и подтверждение того, что Алина и так понимала без всякого повторного вскрытия. Конечно, была еще в короткий срок и с безупречным качеством