Иван Царевич и серый морг - Янина Олеговна Корбут

Я флегматично кивнул. Не рассказывать же деду, что я увяз в расследовании по самые уши. Сказать, что так надо, тоже не прокатит. Он же пока не впал в маразм, чтобы вешать ему всякую лапшу. И про Севу пока рассказывать я не стал, потому что теплилась надежда: а вдруг?

Дед хитро поглядел на меня и задал-таки свой вопрос:

– А ты что, уже уши развесил, криминал придумал? Правда часто оказывается никчёмной историей, которая не может удовлетворить даже самого непритязательного бедолагу.

– А это кто сказал? Герострат? Конфуций? Кундера?

– Это я сказал. Где там твой паскудный кофе?

Кравцов у аппарата

Едва дождавшись, когда дед уйдёт, я позвонил Виталику в морг и узнал, что Сева умер в больнице, не приходя в сознание. Не думая, я натянул джинсы и помчался на работу. Это был мой шанс поговорить с Севой, пока не истекли первые сутки. На пороге меня встретила бледная Марина Геннадьевна. У неё тряслись руки. Не знаю, что ей наболтал тот майор милиции, но глядела она подозрительно и быстро выпроводила меня на улицу:

– Знаешь что, Царёв. А иди-ка ты в отпуск на неделю. Тебе давно положено отгулять, а тут такое. Вы же дружили с Севой?

– Ну, так…

– Вот, отдохни, приди в себя. Не каждый день товарищ погибает.

– Так работать некому, – попробовал я протестовать.

– Виталик как раз хочет отпуск летом. Пусть без выходных поработает недельку.

– Можно я хотя бы зайду попрощаться? – я не хотел уходить ни с чем.

– На похоронах попрощаешься. Нечего тебе на это смотреть. Всё, брысь, и чтобы я тебя тут больше не видела.

Я был уверен, что меня изгнали не просто так. Жаба что-то заподозрила. Возможно, обнаружила пропажу фото. Вдруг она решила, что фотку спёр Сева? И рассказала об этом майору? А тот… Нет, это вообще ужас ужасный. Жаба хорошо относилась к Севе, он давно работал и был у неё в любимчиках. То-то она сегодня такая синюшная.

Едва я переступил порог квартиры, зазвонил домашний. Это была Лена.

– Что с твоим сотовым?

– Забыл денег на счёт кинуть, – растерянно ответил я, стаскивая кеды.

Лена говорила так буднично, словно и не пропадала на пару дней.

– Что делаешь? – без перехода поинтересовалась она.

Конечно, я сразу рассказал о происшествии с Севой, и как-то так само собой вышло, что она вызвалась приехать. Явилась через двадцать минут с бутылкой коньяка. Я успел только выгулять Скалли и сварить пельмени. Мы помянули моего коллегу. Лена сегодня была тихая, глядела на меня сочувствующим взглядом. Наверное, это развязало мне язык, и я, рассуждая о падении Севы, поделился с ней почти всей историей о журналисте и связанных с ним подозрениях.

К тому времени к нашей компашке подтянулся Суслик с мамиными пирожками. Дослушав, Лена пожала плечами:

– Ну вы тут и наворотили… Выходит, этот журналист расследовал какое-то дело, главной уликой в котором был медальон?

– Вполне может быть.

– Тогда где он сейчас?

Я пожал плечами и промолчал. Суслик снова высказал свою ценную мысль:

– Ты ж теперь знаешь, где работал журналист. Позвони его коллегам, спроси домашний телефон. Может, его родные в курсе, что он делал в нашем городе?

Лена неуверенно кивнула, а я вообще соображал с трудом. Бессонная ночь и коньяк, что растекался по венам дурманящей патокой, мешали сосредоточиться. Суслик, молодец, сам нашёл номер редакции, сбегав за газетой в киоск под домом. Но звонить всё равно пришлось мне. Ответила какая-то сонная, несмотря на обеденное время, женщина. Она долго не могла понять, кого нужно позвать к телефону. Потом трубку два раза передавали. Наконец на том конце провода зазвучал сочный баритон:

– Слушаю. Кравцов у аппарата.

Я как мог вкратце обрисовал ситуацию, умолчав о своих подозрениях. Сказал, что труп Саенко вроде как опознали. Сейчас ищут родных и мне поручили обзвонить всех, до кого смогу дотянуться. Я понадеялся, что журналисты не слишком сведущи в вопросах проведения опознания и Кравцов не заметит мелких несостыковок. Коллега нашего журналиста-парашютиста долго молчал, обдумывая мои слова. Пришлось повторить свой вопрос:

– Мне сказали, вы дружили?

– Дружили – это громко сказано, – наконец отозвался Кравцов. – Работали за соседними столами. Он был довольно скрытным, я бы даже сказал, молчуном, но, если я о чём-то просил, всегда помогал. А вы из милиции? Он же здесь больше не работает, разве не знаете?

– Мне поручили собрать сведения, – туманно ответил я. – Он давно уволился? Вы знаете, чем он занимался последнее время?

– Подождите минутку, сейчас коллега на обед уйдёт, – понизил он голос и помолчал какое-то время. Я слышал, как хлопнула дверь в кабинете. И тогда голос Кравцова снова возник в трубке:

– Да, уволился, но сначала стал часто ходить на больничные. Все шептались, что он уходит в запой. Но я в это не верю. Он не пил так… ну… чтобы прямо в запой. Я знаю: я с ним пару раз выпивал. Запойные – они другие.

– А как он оказался в Ярославле, можете предположить? – я силился придать своему голосу важности, понижал его и периодически покашливал.

– Наверное, это как-то связано с расследованием, которым он занимался.

– Расследованием? – не сдержался я от удивлённого возгласа, но тут же постарался успокоиться. – Мне казалось, журналисты пишут очерки, статьи.

– Вообще я не хотел говорить об этом, меня его дела не касаются. Но раз Мишу нашли мёртвым… Вдруг это как-то поможет?

– Конечно, важна любая информация.

– Короче, подработка всем нужна, и мы, журналисты, тоже иногда берёмся за расследования, не гнушаемся.

– Что именно расследуете?

– Когда как. Часто люди хотят найти что-то важное в архивах, а пару лет назад меня просили выяснить, чем занимался один тип в девяностые. У нас, журналистов, есть корочка – пропуск в любое учреждение, есть свои источники информации. Проще говоря, нам легче разговорить нужного человека.

– А Михаил не говорил, почему поехал именно в Ярославль?

Кравцов помолчал, будто вспоминал детали.

– Так… Это было летом. Он к тому времени уже уволился. Но зашёл за какими-то вещами, мы вышли на перекур, и тогда он сказал, что уезжает по делу. Я тоже интересовался, что за расследование. Думал, может, он и меня возьмёт в дело. Иногда нужно быстро что-то раскопать, работы хватает на двоих, а заказчики готовы щедро платить. Однажды мы с Мишей даже поработали в паре: компромат нужен был на одного чиновника, дело было лет пять назад. Но сейчас он сказал: там какая-то ерунда. Якобы одна женщина знакомая на богатого папика местного