Край мертвецов - Влад Райбер

На ступеньках лежали две человеческие туши. Мужчины. Голые, распоротые от горла до паха, бескровные и пустые. Вычищенные до рёбер и позвоночника. Лица, как латексные маски: в прорезях глаз пусто, губы вывернуты, рты раскрыты, языков нет.

Увиденное потрясло меня сильнее, чем я ожидал. Постовой и Лёва глядели мне в лицо. Я хотел с ними заговорить, проявить эмоцию, но не смог. Лицевые мышцы не слушались.

Сразу двое выпотрошенных… Ни один зверь не сделал бы такого. А человек бы сумел? Маньяк вечной мерзлоты… Я больше не мог его представить. Воображение являло чудовищ из рассказов моего друга.

Лёва не упрекал и не припомнил моих насмешек. Тем вечером, мы убедились, что в наши дома пришло худо.

***

И не бродить бы по улицам, и не показываться бы в собственном подъезде. Но куда я денусь?

Мне повезло, что я заметил их раньше, чем они успели затаиться в моём доме. Мне повезло, что я не оказался во дворе минутой позже.

Они двигались, как метель, как приземный ветер. Шли петляя и раскачиваясь, постоянно меняясь местами, как стаканы в игре кручу-верчу.

Трудно было их сосчитать. Четверо или пятеро. Тонкие одинаковые фигуры с непокрытыми блестящими головами, одетые в тёмные мантии. У нас и летом не ходят так легко!

Они стройным рядом скользнули в дверь. Я поймал дверь до того, как она закрылась… Нет их! Передо мной был пустой подъезд.

Куда подевались эти шароголовые в тёмных тряпках?

«Исчезли как призраки!», – думал я, пока не посмотрел вверх.

Они висели на потолке вниз головами. Их ноги – когтистые лапы, крепко вцепились в трещины штукатурки.

Моё счастье, что я не переступил порог. Они ждали! На меня смотрели несколько пар чёрных глаз. Лица как у людей, но глаза целиком чёрные, бездонные.

Домой не зайти и на улице лютый мороз… Я позвонил Лёве, сказал:

– Они здесь! Висят в моём подъезде!

Друг посоветовал, как можно скорее бежать к нему. Я предупредил мать по телефону, чтобы она не выходила из квартиры и постаралась передать соседям то же самое.

– Это удача! Никто не пережил встречу с ними, кроме тебя. Я бы тоже хотел их увидеть, – Лёва то ли всерьёз мне завидовал, то ли просто пытался успокоить.

Я не испытывал ни капли восторга. Знал, что мне никогда не забыть те хищные глаза. Они хотели меня убить и выпотрошить.

В тот вечер им попался другой человек. Он и не жил в нашем доме, а приехал к своей девушке. Парень оставил машину на парковке, но к подруге так и не поднялся. Его нашли на первом этаже. Вернее, то, что от него осталось. Пустая оболочка: без крови, без внутренностей. Одежда изорвана в лоскуты.

Эта участь была уготована мне, но я вовремя заметил опасность и уступил ему очередь на смерть. Ужасно!

Я и Лёва решили, что должны предупредить как можно больше людей. Мы создали анонимный канал, где публиковали всю известную нам информацию.

Но и когда у нас появились несколько сотен подписчиков, а молва разошлась по всему городу, появлялись всё новые и новые жертвы. То в одном, то в другом районе в подъездах находили пустые тела. Никто не знал, где на этот раз ждать беды.

Нам писали жители разных улиц. Кто-то рассказывал о странных людях, что скользят в сумерках, как тени. Кто-то видел в подъезде на потолке «огромные коконы» из рванья.

Их нельзя было поймать, нельзя убить. Узнав о новом опустошённом теле, я надеялся, что это последний случай. Я хотел верить, что они наедятся и уйдут обратно в мерзлоту, чтобы уснуть на десятилетия, как говорил мой друг.

Недели не проходило без новой жертвы. Об этом знали все. После захода солнца, многие люди перестали ходить поодиночке.

Я тоже боялся оставаться один и нечаянно злоупотребил гостеприимством Лёвы. Похоже, ему надоело моё постоянное присутствие, он долго молчал, но однажды не выдержал и спросил: «А тебя дома не ждут?».

Мне осталось только признать, что он прав – я засиделся. Бежать ночью через вьюгу, долго топтаться у подъезда, опасаясь войти, подниматься на свой этаж, с чувством, что вот-вот из груди выпрыгнет сердце.

Теперь, когда друг звал меня к себе, я не наглел и уходил рано. Дни становились только короче. Назрела необходимость привыкнуть к прогулкам по темноте.

Я надеялся, что мне лишь раз «выпала удача» повстречать мистических душегубов. По нашим наблюдениям, они редко появлялись на одной улице дважды.

Прощаясь, с Лёвой, я готовился к очередной гонке до своего дома. Друг закрыл за мной.

Кто-то внизу хлопнул дверью, бодро ухнул и простучал обувь от снега. Это внушало спокойствие. Я зашагал вниз, ожидая встретить кого-то на лестнице, готовился поздороваться, но потом раздался звук, будто на человека обрушились комья снега, и он вскрикнул: «Ай!».

Ноги не смели идти дальше. Чуть ниже на ком-то рвали одежду, жадно чавкали… Не знаю зачем я туда посмотрел, наверное, хотел, чтобы это оказалось не тем, что мне представилось.

К обнажённому телу, пиявками присосались несколько лысых голов. Один острым когтем, как скальпелем, вспарывал ему грудь, другие слизывали и глотали кровь.

Им хватило минуты, чтобы убить мужчину, разорвать одежду и вскрыть тело, не уронив на пол ни капли крови.

Что они такое?

Я стоял ближе, чем следовало, выглядывал из-за перил.

Тот, кто резал, вдруг поднял голову. Пока его мерзкие собратья хлебали кровь, он сидел на коленях в ногах убитого и распутывал свою накидку.

Он был похож на человека, но кожа твёрдая, как зеркальная поверхность золотистого оттенка. В ней отражался свет лампы. Грудь напоминала панцирь или сложенные крылья жука-скарабея. От горла, через всё туловище, тянулась прорезь.

Скинув одежду, человек с полированной кожей, взялся за края своей прорези и щелчком расстегнул твёрдые пластины на груди.

У него внутри трепыхалась беспорядочная масса всевозможных органов: надувалось множество лёгких, там же в груди пульсировали кишечник и желудок.

Это существо запустило руку в тело мертвеца и вынуло сердце, а затем подсадило себе в грудь. Чужой орган тут же принялся и начал сокращаться.

Я стоял и смотрел. Мне нужно было заставить себя двинуться назад, пока меня не заметили. Превозмогая скованность мышц, я отвёл ногу.

Меня услышали! Один только шорох и существо с тёмными глазами сказало что-то остальным на своём трескучем языке. Все подняли на меня головы.

Мы смотрели друг на друга всего несколько секунд,