Нулевой круг - Влад Райбер

это не она, а подкидыш, что в неё превратился. Мистическая погань украла облик моей девушки. Она была похожа так, что и не отличить, только волосы пока оставались короткими и торчали во все стороны.

Поняв, кто смотрит из-за дивана, я подумал, что мне конец. Но она вдруг выпучила глаза и вскрикнула:

– Что это?! Кровь?! Откуда она здесь?!

Она не помнила то, что сделала! Мне думалось, эта гадина издевается надо мной, но, похоже, она всерьёз всё забыла. Её ужас и смятение не казались поддельными.

Девушка… или кем она была… кричала, хваталась за волосы, плакала и просила всё ей объяснить. Я мог просто уйти, и она бы не остановила меня.

– Дай мне чем-нибудь вытереться, – жалобно проговорила псевдо-Лиза.

Я бросил ей чистое полотенце из шкафа и, заодно, длинную футболку. Пусть прикроет наготу. Девушка кривилась, вытирая слизь с кожи, и спрашивала, что здесь случилось. А я, опустошённый и выгоревший, говорил всё как было. Она не верила и просила рассказать правду.

– Мы с Лизой играли… – опять начал я.

– Прекрати так говорить! – потребовала она. – Мы с тобой играли!

– Ты это помнишь?

– Конечно!

– А помнишь, что было за окном?

– Какая-то женщина…

– И?

– Больше ничего не помню. Я очнулась и увидела кровь! И я не хочу об этом думать! Моя квартира… какой ужас! Пожалуйста, помоги мне это убрать! Меня сейчас вырвет!

Я мог уйти. Просто бросить её и убежать. Зачем было помогать ей? Это не Лиза! Вот осколки костей, вот череп настоящей Лизы. Эта заплаканная девушка – не она! Это тварь, которая убила мою девушку и украл её внешность. А ещё она прикончила курьера. Вот обрывок зелёной куртки, кепка и клочок кудрявых волос.

Что-то вроде кукушки? Её подкинули в дом, она расправилась с хозяйкой и заменила её. А потом эта подменщица Лизы тоже станет безумной ведьмой, родит что-то серое и бесформенное и подкинет кому-нибудь в окно? Цикл в четыре хода…

Я так думал, но делал совсем другое! Принёс ведро, тряпки, чистящие средства и плотные мешки для отходов. Мы с псевдо-Лизой отскребали человеческие останки с пола. Что-то смывали в унитаз, что-то складывали в мешок. Провозились до четырёх утра.

– Куда ты это денешь? – спросила псевдо-Лиза, когда провожала меня к двери.

– Закопаю в лесу, – ответил я, ещё не осознав всё случившееся, как реальность.

Девушка робко взяла меня за локоть:

– Андрей, мне кажется, ты больше не придёшь. Ты бросаешь меня?

– Что ты Л-л-лиза… – я содрогался от её прикосновений. – Конечно, нет! Я тебя не брошу.

– Мне сейчас нужна твоя поддержка.

– Знаю! Я скоро приду. Только всё сделаю… и вернусь. Поиграем ещё.

Она поцеловала меня в щёку. На моём лице остались её слёзы.

Я спускался вниз по подъезду и думал: «А ведь не соврал! Я приду. Знаю, что она – уже не она и не смотря на это, скорее всего, приду! Так удобнее для психики: забыть всё, притвориться, что ничего не случилось и попытаться жить, как раньше».

Внутренний голос, что советовал бежать без оглядки, вдруг стал тихим. Его теперь заглушал другой, смиренный и отрицающий произошедшее.

И пусть в моей руке был мешок с кровавыми костями, я верил, что всё может как-нибудь утрястись…

Комната страха

Хорошо! Хорошо! Всё сначала и подробно. Я проснулся от холода и увидел под собой белый кафель. Затылок гудел. Такая страшная боль…

Воняло химией, мочой и рвотой. Я приподнял голову и понял, что лежу на полу общественного туалета. Мне сразу захотелось подняться на ноги. Пол влажный, не трудно догадаться почему…

От мигающего света перед глазами плавали тёмные пятна. Туалет был не самый приличный. На кабинках надписи, зеркало над раковиной отколото, кран капает.

Я ничего не помнил и не понимал, где нахожусь. Слабые ноги еле держали меня. На пьяное состояние не похоже. Да и нет у меня привычки напиваться до беспамятства.

Я был уверен: мне что-то подмешали! Но при каких обстоятельствах? Не помню, чтобы собирался на вечеринку.

Обыскал карманы – телефона нет. Думал: выйду оттуда и мне всё объяснят. Каждый шаг давался тяжело. Я взялся за ручку, дёрнул – закрыто!

Кто станет запирать меня в общественном туалете? Странно!

Я колотил в дверь и кричал: «Эй! Откройте!». Но меня никто не слышал. Там звучали ритмы электронной музыки. Я подумал, что забрёл в какой-то бар, пусть на меня это и не похоже. И мне было не страшно, а скорее стыдно. Как это меня угораздило оказаться в заблёванном туалете?

Замок был открыт, но дверь словно заблокировали чем-то снаружи. Я стучал и стучал, требовал отпереть и не заметил, что по кафелю растеклась какая-то жидкость… Неясно откуда взялась эта лужа. Может натекла из-под порога?

Нога скользнула, я потерял равновесие и прямо коленом и рукой ляпнулся в эту гадость. Вязкая, липкая, как кровь, но, при таком свете, она казалась чёрной. И запах несвежий, мёртвый.

Я быстро встал и попытался стряхнуть липкую дрянь с ладони. Мне резко стало плохо. Мало ли какую инфекцию можно подхватить.

Подбежал крану, воды нет. Капало, но не текло… Тогда я вырвал из держателя последнее бумажное полотенце. Кое-как оттёр ладонь, но она оставалась грязной, липкой и дурно пахла.

Мне показалось неплохой идеей заглянуть в одну из кабинок. Можно снять крышку с бачка унитаза и прополоскать руку, а затем обтереть туалетной бумагой. Да хоть кожу содрать, лишь бы отлепить от себя эту гадость!

Дёрнул первую же кабинку, а там человек сидит на унитазе… И я такой сначала: «Ой! Прошу прощения!». Хотя с первого взгляда было понятно, что он мёртвый…

Это был мужчина. Трудно определить возраст у неживых. Но не старый. Русые густые волосы без седины. Глаза широко открыты и зрачки голубые-голубые. Это мне уже не забыть…

На синих губах застыла кровь… Вся его правая сторона лица была покрыта волдырями… чёрными, плотными нарывами. Никогда подобных не видел. С такими страшными симптомами не ходят по общественным местам. Впечатление, что болезнь застала его прямо там – в туалетной кабинке.

Но вряд ли это стало причиной смерти! Я был уверен, что мужчину задушили. На его белой шее синяками явно отпечатались пальцы. Вряд ли он сам себе навредил. У него были здоровенные руки. А следы на коже тонкие, словно его душила женщина. И над ключицами такие раны, как от длинных ногтей.

Ещё труп был весь перепачкан бурой грязью. Не хочу говорить, что мне это