Новобранцы холодной войны - Ирина Владимировна Дегтярева

— Вот раскрутить бы Кристиана на откровенность.

Виктор думал о том же и с сожалением поглядел на часы: поздновато для допроса.

— Иди-ка ты, Сеня, домой. Ты у нас мозг, а мозгу нужен здоровый и крепкий сон. А не то рваное ночное полузабытье, которое у нас здесь на рабочем месте. До завтра!

Тем же вечером, чтобы не терять времени, Виктор решился на встречу с Джесусом, естественно, санкционированную Толмачевым.

Испанец, на удивление, радостно откликнулся и примчался в ресторан «Ла Маре», напоминавший ему, как он выразился, родину, а Виктору он напоминал о существовании финансистов, которым цены в подобном ресторане, мягко говоря, не понравятся.

— Я тебя вспоминал, — признался Джесус, когда они встретились около стеклянного входа в ресторан. Испанец был в куртке нараспашку, веселый и еще ничего не подозревающий. Виктор курил, ожидая его прихода.

Столик на двоих он заказал ближе к окну, подальше от шумных больших компаний. Сняли куртки в гардеробе, прошли мимо огромного аквариума, в котором шевелил клешнями дальневосточный краб и плавали какие-то сонные рыбины. За панорамным окном во всю стену виднелись торопившиеся домой москвичи, сновавшие по слякотному тротуару и становившиеся смутными силуэтами в голубых сумерках, предвещавших весну.

— Дорогой Джесус, за тебя! — Виктор выпил немного вина, чувствуя, как продрог и что предстоящий разговор вызывает легкое волнение, но не от робости, а от азарта, который мог его захлестнуть. Тут нужно спокойствие и неспешность.

Он расслабил собеседника разговорами о средиземноморской кухне, футболе. Беседа на испанском обеспечивала конфиденциальность разговора.

Виктор вдруг спросил, когда между ними уже громоздилась солидная горка раковин от устриц:

— Интересное дело антиквариат… Как думаешь, прибыльное?

— Почему ты спрашиваешь? — Джесус еще улыбался, но тревога промелькнула во взгляде его густо-карих глаз, богато опушенных черными ресницами.

— Да так. Как-то раздумался тут на досуге, когда листал мадридские газеты, увидел в одной из них про махинации с антиквариатом и прочитал рассуждения журналиста о том, насколько много мошенники заработали на этих махинациях с подделками. Ведь в антикварном бизнесе большой соблазн заниматься подделками. Много наивных людей жаждет заполучить экспонат для коллекции, но ведь по-настоящему в искусстве из них мало кто разбирается.

Джесус молчал в растерянности, не в силах продолжить разговор, на его лице читалось смятение — желание сменить тему и одновременно все же узнать, на что намекает Марио.

— В какой газете об этом писали?

— Есть такая газета, где печатают отчеты полиции, — Виктор говорил это с улыбкой, почти нежной. — Прочитал о некоем мошеннике… — Он хлопнул себя по лбу: — Да ведь он твой однофамилец! Надо же, такое совпадение. Как он уехал из Испании? И кто бы мог подумать, что такого человека возьмут преподавать в университете.

Вилкой Джесус постучал по ножке бокала, другой рукой комкал тканевую салфетку.

— Не знаю, как ты узнал, и я не обязан перед тобой отчитываться, — пробормотал он, — но все-таки скажу, что на меня дело прекратили. Я ничего плохого на родине не сделал. Это было недоразумение. Я сам коллекционер бронзовых статуэток, ну и так, по мелочи собираю всякое разное. Приобрел подделку, приняв ее за подлинник. А ко мне вдруг нагрянула полиция и обвинила в сбыте фальшивок. В конечном итоге разобрались…

— И во сколько тебе встало, чтобы разобрались?

Джесус отбросил салфетку и резко вскочил. Виктор не шелохнулся, и по его лицу испанец понял, что это еще далеко не все, и медленно опустился обратно на стул.

— Я не собираюсь тебя изобличать, — негромко сказал «бизнесмен Марио». — У меня совершенно другие задачи и цели. Хочу тебе сказать, что Кристиан арестован.

Кристиана арестовали, соблюдая максимальную конспирацию, не исключая в тот момент возможность проведения оперативной игры с помощью аргентинца. Поэтому Джесус не мог знать о его аресте. Не допустили распространения слухов. И тем сильнее было его удивление, когда Виктор ему сообщил об этом.

Пауза. Джесус таким изучающим взглядом прожигал, словно рентгеном сканировал, пытаясь понять, что скрывается за благодушной внешностью собеседника. Но кроме этой благодушной внешности и спокойных глаз Виктора, ничего не увидел.

Аппетитно пахло лимоном, которым поливали желеобразных устриц, с округлых боков ледяного стакана с водой стекали капельки конденсата прямо на белоснежную скатерть, фоном звучал ресторанный шум — голоса, тихая музыка, звон посуды, а над этим столиком между двумя мужчинами повисла тягостная тишина, которая, как вакуум, втянула все посторонние звуки, поглотила их, создавая разреженное пространство вокруг.

— У тебя есть догадки, за что его взяли?

— Понятия не имею. Он довольно скрытный тип. Я с ним мало общался. Так, постольку-поскольку. Даже не земляки, — вяло отвечал Джесус.

— И все-таки он твой приятель. Да и он об этом упоминал.

— Когда?

— На допросах.

— Ты… вы из российских спецслужб?

— Давай уж все-таки на «ты». Естественно, из российских, раз мог присутствовать на его допросе. Но я к тебе не с подозрениями, не с обвинениями, а с просьбой. Ты же человек умный, обстоятельный, образованный. Как мы знаем, искусством интересуешься… Тебе ведь нужна помощь и поддержка и не нужны неприятности. Так ведь?

Джесус вдруг рассмеялся как человек, который не сразу понял смысл рассказанного анекдота и опасался быть уличенным в отсутствии юмора.

— Я чего-то такого все время подспудно ждал, — вдруг признался он. — Ты не похож на бизнесмена. Те из них, с кем я общался, разбитные ребята, а ты постоянно держишь руку на пульсе, даже выпивши все контролируешь. Просто я не мог поверить, что ты можешь быть разведчиком.

— Контрразведчиком, — машинально поправил его Виктор, привыкший, что для людей, не связанных со спецслужбами, как правило, нет разницы между разведкой и контрразведкой.

— Мне все равно. Я только не пойму, чем могу быть полезен российским спецслужбам. Но если, конечно, вы сможете мне что-то предложить взамен…

Виктор не ожидал, что Джесус так быстро придет в себя и начнет торговаться. Это могло бы показаться тревожным сигналом опытности вербуемого, однако опытный как раз продолжал бы наигрывать испуг и ломался бы, как ослик. Надо еще учитывать испанскую кровь, прагматичность и в то же время эмоциональность, даже импульсивность.

— На твоем месте я бы не пытался торговаться. У тебя наступает спокойная жизнь, тебя не пытаются депортировать, за тобой не приглядывают, не связывают никоим образом твою судьбу с судьбой Кристиана, который имел контакты с иностранной разведкой. Нам от тебя поступают обзоры о твоих студентах-иностранцах, о контактах с другими педагогами-иностранцами, о встречах в Интерклубе — сплетни, разговоры и тому подобное. Если будут выезды за границу…