Октябрьская ярмарка - Ольга Николаевна Шивер

Выяснилось, что у Фабии и Погремушки было больше общего, чем могло показаться на первый взгляд. Фабия родилась у служанки на ферме. Признав родимое пятно малышки клеймом нечистой силы, родители пытались её утопить, но она выжила, прибилась к бродячей стае оборотней, а потом её выкрали разбойники – что бедняжка пережила, одним богам известно, но позже разбойников порешила королевская стража, а Фабию взяли прачкой при дворце. Это была её лучшая жизнь. К своим пятнадцати годам Фабия многое успела повидать, но в её глазах горела жизнь, она любила жизнь.

Так Погремушка первый раз познал любовь женщины. Искреннюю, не продажную, самую чистую, какой она только могла явиться между двумя отвергнутыми этим миром.

* * *

– Погремушка! Эй! – девчонка двенадцати лет с глазами чёрными как смоль и под стать им волосами, собранными в тугую причёску, звала шута, когда тот закончил утреннее представление для короля Драстмина.

– Принцесса Ирида, – поклонился Погремушка, как того требовали обычаи. Иссушенная ниже колена нога отозвалась болью, как и при любом поклоне, но он уже привык эту боль игнорировать.

– Фабия должна бежать сегодня! – взмолилась Ирида – приёмная внучка короля Драстмина. – Родерик затевает безумие… Прошу тебя! Фабия должна бежать! Драстмин отбывает в Наваолонис. Родерик останется один во дворце. Прячьтесь! Ты и Фабия! Молю вас! Боги, будьте милостивы!

Погремушка не успел ничего ответить Ириде: мимо прошла поварская процессия в направлении бального зала.

– Я – главный придворный шут короля Драстмина, – не без гордости ответил Погремушка. – Никто не посмеет…

Но Ирида уже исчезла в тёмных коридорах замка. И пусть предостережения девчонки насторожили Погремушку, он всё же не отнёсся к ним с должной серьёзностью. Тем не менее, жалование было получено, а Фабия была сегодня свободна после обеда. Шут хотел купить ей серьги. Он давно приглядел их. С чёрным кварцем, из чистого золота. Украшения должны были ей понравиться, ведь они так подходили к её глазам.

Одухотворённый совершенно другими мыслями Погремушка, желая больше всего на свете порадовать Фабию, мчался в ювелирную лавку, молясь, чтобы серьги были ещё в продаже. Он отдал все свои деньги: купил серьги и кольцо.

Как она воспримет его предложение руки и сердца? Станет ли прыгать от счастья? Или посмеётся, какой он дурак, и всё это окажется очередным глумление над ним? Нет. Фабия не такая. Они поженятся. Сегодня же! И уедут из Хазаарта в Дигмард. Говорят, там принимают всех, для каждого есть работа.

Радостный, сжимая коробочку в руках, Погремушка ковылял к Фабии, предвкушая восторг и смятение на её лице. Он постучался в сухонькую деревянную дверь два раза.

Ещё раз.

И ещё.

– Она во дворце, – небрежно бросил слепой нищий, сидящий неподалёку.

Погремушка кинул бродяге последние две монеты. Сегодня особенный день – пусть порадуется. Карлик поймал повозку и помчал во дворец.

На улице стремительно темнело, бледная луна то и дело пряталась за тучами, не желая светить, будто она устала и скорее жаждет закутаться в мрачные облака, с большой скоростью гонимые ветром друг за другом.

– Ты опоздал. – Ирида сидела в углу приёмной залы и тряслась. – Ты опоздал. Ты опоздал, – твердила она, обхватив колени и глядя в пустоту.

В душе Погремушки зашевелился недобрый слизень волнения.

– Где она?! – крикнул шут Ириде, невзирая на титулы.

– Бальный зал. – Принцесса качалась из стороны в сторону и явно была не в себе.

Насколько позволяла больная нога, карлик Погремушка – королевский шут – быстро шёл в направлении бального зала.

– А это у нас примета дьявола, – с воодушевлением провозгласил принц Родерик.

Фабия стояла посреди залы, кротко склонив голову. Погремушка обмер. Он знал нравы Родерика.

– И что же, мы просто так оставим это? Скажи, дитя, тебе комфортно в теле, которое тебе дали боги? – словно судья спрашивал Родерик.

– Да, – дрожа, ответила Фабия.

– И дьявольская отметина совсем не мешает тебе жить?

– Нет. Боги покарали меня, и я буду нести свою вину до самой смерти. Покорно и следуя заповедям богов, – честно сказала давно примирившаяся со своей участью Фабия.

– А что, если боги – мы? – расхохотался Родерик, обходя за спиной девушку. Его свита тихо захихикала, плотоядные улыбки появились на лицах многих.

Фабия молчала. Погремушка видел, как страшно ей было.

– О, а вот и наш шутейка! – заметил его Родерик. – Ходят слухи, у вас с Фабией роман, – ухмыльнулся он. – Это правда?

Погремушка оцепенел. Никогда в своей жизни он не чувствовал себя более уязвимым и незащищённым.

– Не волнуйся, сейчас мы очистим твою девку! – воскликнул Родерик.

Фабия побледнела.

– А ты посмотришь, – самодовольно провозгласил Родерик. – Держите его.

Двое крепких стражников схватили хлипкого карлика, его отчаянные порывы не вызывали у них ровным счётом никаких эмоций.

– Раздеть! – приказал Родерик.

Ещё два стражника разорвали на Фабии платье, оставив её нагой.

– Не прикрывайся, дьяволопоклонница, – брезгливо хмыкнул Родерик, его лицо приобрело животные черты. – Убрать дьявольскую отметину!

Стражники нерешительно переглянулись.

– Да не вы, придурки, – закатил глаза Родерик. – Келвин! Сйонуарс!

Два особо неприятных мужчины из свиты выдвинулись вперёд, у одного из них в руках сверкнул серп. Но самыми страшными были их хищные улыбки…

* * *

Погремушка в ужасе сидел на ступенях дворца и гладил мокрые от крови волосы Фабии. Нет, конечно, она не перенесла такой пытки… Кожа жирными холодными кусками свисала с её лица.

Карлик достал из кармана кольцо и серёжки. Надел любимой.

– Ты прекрасна, Фабия… – шептал он.

Где она сейчас? Зачем он существует? Для чего боги послали ему это испытание? Какой смысл жить дальше? Это всё не может… просто не может… Это же Фабия! Утром всё прекратится… Ничего этого не будет. Он, как раньше, постучится к ней в дверь, она откроет…

– Иногда очень сложно что-то изменить. – Незнакомец в полинялой жилетке сел рядом с Погремушкой.

– Убирайся! – проревел шут.

– Я могу помочь.

– Чем?! Ты что, её воскресишь? – со злостью, но толикой надежды воскликнул Погремушка.

– Нет. Но я могу помочь тебе отомстить.

– Это невозможно. Что я могу сделать против них? – с отчаяньем спросил шут. Губы Фабии посинели… губы… всё, что осталось от её лица. – За что?! За что они так?!

– Иногда людская жестокость непостижима, – вздохнул мужичок. – Мне нужно лишь твоё согласие. И все они будут наказаны. Даю тебе слово.

– Но… Кто ты и кто они?! Это принц и его свита! – По щекам карлика катились слёзы. Он смотрел в Её единственный уцелевший глаз и плакал. Изверги! Уроды! Настоящие