Октябрьская ярмарка - Ольга Николаевна Шивер

Итак, Наташа оказалась во дворе. Как только она убедилась, что строители забрали стремянку и удалились, громко забарабанила в дверь.

– Ирина! – нагло позвала Наташа. – Откройте. Я знаю, что вы дома!

На втором этаже что-то грохотнуло, но никто не ответил.

– Я никуда не уйду, пока вы со мной не поговорите! – Наташа была настойчива. Она приникла ухом к щели, услышала шуршание и скулёж, переходящий в хрип. – Ирина, вам плохо? Откройте дверь, я обещаю не кусаться! – Вся эта ситуация начинала раздражать Наташу.

– И-и-и-и-и! О-о-о-о… – послышалось из-за двери. Кто бы ни прятался в доме, ему явно было нехорошо.

Понимая, что идёт на преступление, Наташа взяла садового гнома с ближайшей клумбы и запустила им в окно. От удара незапертая створка открылась вовнутрь, гном отлетел на газон, но не разбился.

– Так тоже нормально, – выдохнула Наташа и полезла в окно.

Ещё стоя на подоконнике, она почувствовала едкий запах старости. В доме пахло так, будто там давно и прочно обосновался пансионат для престарелых, но сейчас Наташе было плевать.

– Ирина! – вновь позвала она и вдруг замерла.

На лестнице, ведущей на второй этаж, лежал человек в неестественной позе. Наташа медленно шла по направлению к нему. Было сложно разглядеть что-либо в полумраке, но теперь, когда она приблизилась, поняла, что это женщина. Возможно, та самая бабка.

– Меня зовут Наталья. Я – коллега Андрея. Он просил забрать документы… – от страха Наташа начала говорить первое, что пришло в голову, будто не она только что орала у двери, угрожая разнести всё вокруг, если ей немедленно не откроют.

Высушенное, словно мумия, тельце с морщинистой кожей безжизненной куклой валялось на лестнице, редкие седые волосы, невесомые как туман, едва прикрывали приоткрывшийся беззубый рот. В скрюченной руке с поломанными жёлтыми ногтями был зажат мятый клочок бумаги. Эта пожилая женщина выглядела гораздо старше той, которую Наташа видела с Андреем несколько дней назад. Лет на тридцать точно…

«Помогите», – с трудом прочитала Наташа кривые буквы, выведенные красной помадой на грязном листе.

Наташа наклонилась ближе к лицу старухи, но и без того уже знала, что её худшие опасения подтвердятся. Старуха была мертва.

Дурнота волной накрыла женщину. Находясь под впечатлением от увиденного, Наташа едва смогла взять себя в руки. Она прислушалась: тишина. Кажется, кроме мумии, в доме никого не находилось. Решив всё же докопаться до истины, Наташа поднялась на второй этаж, откуда спускалась бабка, прежде чем отдать Богу душу.

Медленно, на цыпочках, почти не дыша, Наташа кралась к распахнутой двери спальни на втором этаже, чувствуя, как витавшее в воздухе зловоние усиливается. Закрыв нос ладонью, Наташа вошла в комнату.

Покрытые жёлтыми пятнами простыня, одеяло и подушка были смяты и свисали на пол, из чего Наташа сделала вывод, что, когда она стучалась в дверь, бабка ещё находилась в кровати. Стены украшали портреты Дианы Романовой: десятки посеревших афиш занимали почти всё свободное пространство. В центре комнаты на импровизированном пьедестале стоял портновский манекен, облачённый в то самое красное платье, которое Наташа видела на бабке, целующейся с Андреем за просмотром киноленты.

– Да что здесь такое происходит?! – в ужасе прошептала Наташа, замечая ремни, пристёгнутые к кровати, и пятясь назад.

В глазах Наташи потемнело от внезапного удара по голове, её зрачки закатились, а тело обмякло. Андрей тут же подхватил женщину на руки.

* * *

Тяжёлые веки Наташи медленно приподымались. Андрей стоял к ней спиной и проводил какие-то манипуляции с манекеном.

Наташа попыталась привстать, но ремни не дали ей этого сделать. Андрей повернулся к женщине лицом: на его губах играла безумная улыбка. В воздухе мелькнуло что-то красное, и Наташа вновь провалилась в сон…

Безымянная

Девушка со светлыми волосами с удовольствием затянулась сигаретой, прикрыв глаза с наращёнными ресницами, затем сделала глоток из жестяной банки с коктейлем и поставила его обратно на лавочку. Её подруга разразилась призывным смехом пьяной роковухи и тоже достала длинную тонкую сигарету из пачки с предупреждением от минздрава.

Встретившись с одной из девушек взглядом, Катька быстро отвела глаза и прибавила шаг, отмечая румяный цвет лица обоих девах. Разве это справедливо? Она, Катька, окончила школу с золотой медалью, с детства занималась гимнастикой, правильно питалась, ходила в походы, брала первые места на соревнованиях, ни одной сигареты в жизни не выкурила… но рак лёгких у неё. Не у этих двух оторв, а у неё.

Катька со злостью сжала зубы. Кому, к чёрту, нужна вся эта подготовка к свадьбе? Какая вообще свадьба, если она скоро умрёт? Зачем все вокруг продолжают делать вид, что ничего не происходит, украдкой кидая на неё сочувственные взгляды? С момента постановки диагноза у Катьки складывалось ощущение, что она живёт в театре абсурда и играет главную роль в самой идиотской пьесе, которую только мог придумать свихнувшийся режиссёр.

Строгое чёрное пальто, короткая стрижка и пронзительные серые глаза – Рома вышел из машины и помахал любимой. Его чёрный наполированный до блеска мерседес отражал пожелтевшие листья старого клёна на окраине городского парка.

«Интересно, как быстро он найдёт себе другую? Здоровую… Как скоро она родит ему сына?» – проскользнула мысль в голове Катьки, заставив её вновь почувствовать себя жалкой и никчёмной. Нет, с неё достаточно. Пора закрывать это кабаре безумного Пьеро! Она сделает то, что собиралась: расторгнет помолвку и улетит на Бали, чтобы гордо встретить смерть на фоне заката. Одна. Покончит со всем этим дурацким цирком раз и навсегда! Сейчас же!

Катька набрала в больные лёгкие побольше воздуха, собираясь произнести вслух всё то, что так долго прокручивала в своей голове…

– Донор нашёлся! – выпалил Рома, как только Катька подошла ближе. Его глаза светились, как у ребёнка, нашедшего подарок под ёлкой в гостиной. – Совместимость почти стопроцентная!

Слова застряли у Катьки в горле, она замерла, не веря своему счастью.

– Донор нашёлся! – без умолку твердил Рома, подхватив любимую на руки и закружив её в своих объятиях. – Едем! Сейчас же едем в больницу! Катя, ты будешь жить!

Не в силах вымолвить ни слова, Катька словно пребывала во сне и, лишь оказавшись в салоне автомобиля, поняла, что её щёки и подбородок мокры от слёз.

Дальше всё было как в тумане: больничная кушетка, операционная, врачи, яркая лампа… и темнота. Холодная, липкая тьма. Зловоние и сырость.

Катька поёжилась, натянула повыше пропахшую грязным человеческим телом ткань. Скрипнула дверь, по стенам зашарил спасительный лучик света.