Октябрьская ярмарка - Ольга Николаевна Шивер

– Что ты вообще творишь, Катя?! – Рома взъерошил волосы и отвернулся. – Что ты собираешься там найти? Какая крёстная? Какой Алексей? Будь проклят тот день, когда я пошёл у тебя на поводу и принёс тебе документы…

– Идём, – деловито сказала старушка, выходя из дома. – Имейте в виду: все паспортные данные я переписала и сыну позвонила.

– Сюр какой-то… – пробормотал Рома и пошёл вслед за Катей и старушкой.

Повозившись с замком на калитке, старушка навалилась на дверь и резко дёрнула её вправо.

– Заходите, – буркнула она.

– Где нашли Нину? Вы сказали, в сарае? Отведите нас туда, – попросила Катя.

Старушка провела молодых людей по короткой аллейке, свернула за теплицу.

– Вот здесь Нинку-покойницу нашли, – она махнула рукой в сторону перекошенного бревенчатого домика.

– Ключ есть от сарая? – спросила Катя.

– Я туда не пойду, – заявила старушка, выбрала ключ из связки и протянула девушке.

Рома молчал, напряжённо наблюдая за развитием событий. Ему вдруг вспомнилось их первое свидание с Катей в парке: скинув каблуки, Катя лезет на дерево, чтобы спасти котёнка, пока Рома возвращается от палатки с мороженым. Именно в тот момент он решил, что эта бесстрашная девушка непременно станет его женой.

Легко открыв замок, Катя зашла в сарай и включила фонарик на телефоне. Полка со строительными инструментами, топор в дальнем углу по соседству с секатором, пластиковые мешки с удобрениями и бумажные пакетики с семенами цветов – ничего необычного.

Катя огляделась. Вход в подвал должен быть где-то здесь… Отодвинуть стеллаж с инструментами? Нет, маленькая девочка не смогла бы. Луч света осветил пол: никаких следов люка. Ящик!

Бросившись к ящику у дальней стены, Катя споткнулась, но Рома успел подхватить её под локоть. Под его укоряющим взглядом девушке удалось вернуть равновесие. Катя сдвинула ящик в сторону – ничего.

– Вход должен быть здесь… – Катя встала на четвереньки и принялась ощупывать пол.

– Полиция наверняка всё тут осмотрела. Родионова была сумасшедшей, нет никакого подвала, девочки в нём тоже нет, и мальчика нет, – попытался убедить невесту Рома.

– Есть! Нужно просто понять, где… – не унималась Катя. Она простукивала пол, прислушивалась, но так и не получила результата. – Лёша! Алексей! – неожиданно крикнула она. – Ты слышишь меня?! – Из глаз сами собой брызнули слёзы.

– Так, всё, – не выдержал Рома, – пора это заканчивать. – Он попытался поднять Катю с пола, но она оттолкнула его. – Катя, перестань. Это плод твоего воображения. Ты всё это придумала!

– Нет! Нет! Он здесь! – Катя билась в объятиях Ромы. – Я знаю! Он должен быть здесь! – Отчаянным движением она вырвалась и выбежала на улицу.

Старушка настороженно наблюдала за странной сценой.

– Девочка, ступай домой. Нет здесь ни души, – вздохнула она, с состраданием глядя на ревущую Катю.

Девушка лишь отмахнулась. Вдруг лёгкие кольнуло, и Катя замерла. Остановилась. Почему этот куст такой зелёный? В октябре. Катя подошла ближе: искусственные цветы. Зачем кому-то сажать в огороде целый куст ненастоящих роз у самого входа в сарай?

Катя ухватилась за основание искусственного растения. Рыкнула от натуги и сорвала муляж, обнажив железную крышку люка.

– Матерь Божья… – Старушка перекрестилась.

– Рома! Рома! – кричала Катя. – Сюда!

Но он и так стоял рядом, с удивлением смотря на открывшуюся находку.

– Ну же! – Катя дёргала на себя ручку, но никак не могла поднять люк.

– Здесь щеколда, – заметил Рома и потянул за неё – дверь поддалась.

Как только люк открылся, в ноздри Кати ударил резкий запах затхлости и экскрементов, тлена и сладковато-гадкий аромат разложения. Не обращая на него внимания, Катя бросилась вниз по лестнице, освещая путь фонариком. На лестнице лежал ворох иссушенного мяса, тряпок и костей, но Катя пересилила себя и двинулась дальше.

– Алексей! Алёша! – как полоумная кричала она. – Алёша!

Бледное тело, распластавшееся на грязном сыром матраце – том самом полосатом матраце из снов Кати, едва слышно сопело, вздымая грудь. Тонкие пальцы сжимали в кулак грязную тряпичную куклу.

– Алёша! – Катя стрелой метнулась к матрацу и сгребла почти невесомое истощённое тельце в свои объятия.

Так она и просидела до тех пор, пока не приехала карета скорой помощи и наряд полиции.

Дело о смерти Нины Слуцкой снова открыли. Не без давления отца Кати на следствие, события минувших дней наконец прояснились. У Нины, как оказалось, было двое детей: Анна и Безымянная. Разница в возрасте девочек не превышала трёх лет. Отец Анны был военнослужащим и героически погиб, чьей дочерью являлась Безымянная – никто так и не узнает. Благородная вдова офицера скрыла факт рождения второй дочери от всего мира, в том числе и от себя самой. Женщине было легче убедить всех вокруг, что её старшая дочь просто придумывает, чем принять для себя то, что родила младенца вне брака. Сознание Нины расщепилось, отказываясь признавать наличие нежеланного ребёнка. Девочка была спрятана, убрана в самый дальний угол жизни матери, словно её и не существовало.

Из своих странных снов Катя наверняка знала, что Нина не спускалась к дочери, не навещала её, но, ощущая себя самой несчастной на этом свете, не желая брать грех на душу, исправно носила узнице еду, оставляя продукты на верхней ступеньке лестницы, ведущей в подвал. Ни разу Безымянная не видела лица своей матери, не чувствовала ласку её рук.

Всю жизнь Безымянная провела в надежде, что старшая сестра заберёт её, как обещала. Она была единственным её другом и человеком, который проявлял к ней любовь и заботу. Но сестра забыла о Безымянной. Безымянную стёрли из её памяти…

В один из дней Нине стало плохо, она не смогла плотно закрыть люк в темницу младшей дочери, и Безымянная выбралась наружу. Ей было страшно. Невыносимо страшно от этого слепящего света. И она спряталась под дом, а потом увидела… ЕЁ! Она сразу узнала ЕЁ! ОНА приехала забрать с собой Безымянную, как обещала!

Но почему на лице сестры страх и ужас? Безымянная попыталась обнять ЕЁ, как в детстве, но ОНА попятилась назад, оступилась… упала в темницу Безымянной, издав крик раненой птицы.

На шум из дома выбежала женщина, Безымянная узнала её поступь – мать. Она никогда не видела её… Безымянная испугалась, но мать напала на неё, завязалась борьба. Безымянная хотела выжить, она должна была выжить… Как те маленькие зверьки с длинными лысыми хвостами, внутри которых солоноватая тёплая жижица, согревавшая Безымянную в холода, трепетавшие и хрипящие в её крепких руках… Что ей было делать? Безымянная сделала с матерью то же, что