Сестра русалки - Майя Эдлин

– Я пыталась, – призналась Соня. – Но разве стоумовый папочка меня послушает? А заикнись я про навку, так еще и в психушку бы угодила.

– Но как ты там живешь? Тебе не страшно?

Соня устало пожала плечами:

– Страшно, когда не знаешь, с кем имеешь дело. А Леся… Она пугала меня, но… не как убийца с топором, а скорее как… диковинный зверь, поведение которого невозможно предугадать.

– Но ведь она пыталась тебя убить… – не поверила я своим ушам.

– Неизвестно, что на самом деле произошло той ночью. – Соня вновь пожала плечами. – Возможно, она не пыталась меня убить. Возможно, она хотела меня спасти.

– Спасти?

– Возможно, она тянула меня в воду, чтобы увести в безопасное место.

– Что это зна… – растерялась я, но вспомнила описанную Соней сцену. – «Лес». Она пыталась сообщить что-то про лес? Пыталась увести от него подальше?

Соня неопределенно покачала головой:

– Я лишь хочу сказать, что иногда все не так очевидно, как кажется на первый взгляд.

Подумав над ее словами, я кивнула.

– Но хотя бы о Лесе ты взрослым рассказала?

– Нет. Сказала только, что то была русалка.

– Почему?

– Она хотела сохранить нашу странную дружбу в тайне, что я и сделала.

– Даже после того, как она…

– Даже после этого.

Не переставая удивляться, я покачала головой:

– Ты, Соня, очень хороший друг. Здравый смысл у тебя хромает на обе ноги, но как друг ты просто сокровище. Тайны умеешь хранить отменно.

Соня, не удержавшись, засмеялась:

– Но ведь тайна была не моя, я не имела права ею распоряжаться.

– Мудро. Ты действительно мудрая Соня. – Я одобрительно похлопала ее по колену.

– А вы были правы, – кивнула она на очистившееся от туч небо. – Нас всего лишь пугали.

– Самые шумные, как правило, самые безобидные, – напомнила я и внимательно поглядела в ее фиалковые глаза. – Нелегко тебе пришлось, Сонь. Такое приключение не каждый взрослый вынесет, а ты пережила все это, будучи ребенком. И даже сейчас несешь этот груз на плечах, ни с кем не делясь. Ты герой.

– Почему же ни с кем? – улыбнулась Соня. – С вами вот поделилась.

– И для меня это очень ценно. Правда. – Я сжала ее запястье в прощальном жесте и, глянув на три тоненьких шрама, поднялась со скамейки. – К сожалению, мне пора. Перерыв заканчивается, а нужно еще к уроку подготовиться.

– Уже? – Соня удивленно изогнула брови. – И не дослушаете историю до конца?

– А разве это не конец? – удивилась я.

Соня задумчиво посмотрела на небо:

– В какой-то степени это только начало.

Глава 12

– Что там колокол? – воодушевленно поинтересовался Ромка.

– Молчит. – Соня посильнее прижала трубку к уху.

– Значит, идем?

– Угу. – Она скосила глаза на открытую дверь кабинета.

– И родители не против?

– А кто их спрашивает?

– Даже так? – усмехнулся он. – Очередная драма отцов и детей?

Соня в ответ только хмыкнула: даже обсуждать это не собираюсь.

– Тогда в одиннадцать буду ждать в вашем парке. Славка просил не опаздывать, минут за пятнадцать до полуночи прийти.

– О'кей, увидимся. – Соня повесила трубку и глянула на часы: почти девять. – Антош! – В ответ на ее оклик в гостиной раздался задорный лай: не прошло и недели, а Альф успел стать для Антона не только лучшим другом, но и его голосом. – Ты не видел книжку? «Майская ночь, или Утопленница» называется. – Соня зашла в комнату и рухнула на мягкий диван.

Антон заглянул за подушку и с заговорщицким видом протянул сестре «Художника мрака»: эта, мол, лучше.

– Ладно, давай немного почитаю,– согласилась она, наблюдая за запрыгнувшим на диван Альфом.– За неделю вся дисциплина насмарку. Эх, выслушаю я от Ромки тираду.

Соня со вздохом раскрыла книгу на заложенной закладкой странице.

Так проходили дни и годы,

Художник медленно старел,

Портреты в замке прибавлялись,

И темный город посветлел.

Все чаще замечали слуги,

Хозяин их, всегда смурной,

Теперь охотнее улыбался,

Глаза светились теплотой.

Очистил город он и выжил,

И в сердце где-то в глубине

Едва затеплилась надежда,

Что старость встретит в тишине.

Она мельком взглянула на часы, подсчитывая в уме, сколько времени остается на сборы.

Один портрет лишь оставалось

Ему перед отдыхом нарисовать:

В пруду возле ивы русалка скрывалась —

Коварней создания не отыскать.

Прелестна была она, словно богиня,

И голос ее был прекрасней луны.

Сколь райски красива, столь адски жестока,

Хранила утопленниц в толще воды.

Русалку художник совсем не боялся,

Уж больно хрупка была и молода.

И с тварями хуже случалось сражаться,

И девушка-рыба ему не страшна.

– На сегодня достаточно. – Соня спрятала книгу за диванную подушку. – Самое интересное оставим на потом. А сейчас пойду «Утопленницу» поищу, прямо загадка, куда я ее умудрилась запихнуть. Погуляли перед сном?

Антон кивнул и с гордостью похлопал пса по здоровой лапе.

– И лапы после прогулки помыл? Умничка. – Она одобрительно взъерошила Антошкины волосы. – Но на постель все равно не пускай, у него свое спальное место имеется.

Антошка снова кивнул, но уже не так уверенно. Соня закатила глаза, но промолчала. Еще раз окинула взглядом комнату в поисках потерянной книги и вышла в холл. Прошлась по комнатам первого этажа и, почти потеряв надежду, вдруг вспомнила.

– Ну конечно же! Гамак!

Соня выскочила на террасу и свернула за угол усадьбы. Убедилась, что поблизости нет опасных гостей, и взяла с гамака «Утопленницу», на страницах которой призрак Ганны жаловался Левко на свою горькую долю: «Парубок, найди мне мою мачеху! Она страшная ведьма: мне не было от нее покоя на белом свете. Она мучила меня, заставляла работать, как мужичку. Посмотри на лицо: она вывела румянец своими нечистыми чарами с моих щек. Погляди на белую шею мою: они не смываются! Они не смываются! Они ни за что не смоются, эти синие пятна от железных когтей ее. Погляди на белые ноги мои: они много ходили; не по коврам только, по песку горячему, по земле сырой, по колючему терновнику