Последний день года - Лена Александровна Обухова

По сути он, наверное, был прав. Если присутствовавшая в кадре молодежь — это та самая компания старших детей, о которой речь шла накануне, то им от восемнадцати до двадцати лет. Самым взрослым выглядел крепкий парень в кожаной куртке, с меланхоличным видом восседавший на какой-то кирпичной куче. Он больше смотрел в собственный смартфон, чем на происходящее, но все же наблюдал за этим с улыбкой.

Однако Кирилл, хоть и был лишь на три года младше Глеба, на его фоне действительно казался почти ребенком. Невысокий, щуплый, с совсем еще детским лицом и наивным взглядом. Дети взрослеют по-разному, а мальчики чаще всего — скачкообразно. Это Морозов хорошо помнил по собственному сыну, который буквально в одно лето накануне выпускного класса из такого же невысокого щуплого парнишки внезапно превратился в крупного лося на полголовы выше самого Морозова.

К тому же Кирилл был еще школьником, тогда как остальные, насколько Морозов понимал, учились уже в институтах. И это делало возрастную пропасть между ними почти непреодолимой.

— Не, Димон, ты только его послушай, — Глеб выразительно посмотрел в камеру, указывая на Кирилла. А потом тоненьким, нарочито детским голоском передразнил: — Я уже не маленький! Мне фыфнадцать!

Компания вновь рассмеялась, а тот, кто снимал, загоготал громче всех. Вероятно, это и был Димон. То есть, скорее всего, Дмитрий Столяров.

— Господи, какая кринжатина, — томно протянула одна из девушек.

Кирилл посмотрел на нее, и по его взгляду Морозов как-то сразу понял, что она — главная причина столь отчаянного желания парня войти во взрослый круг. Снимавший видео Димон, кажется, тоже это понял или просто заранее знал: тихо хихикая, он сместил камеру в направлении взгляда Кирилла, чтобы в кадр попала та самая девушка.

Она была действительно красива и чем-то напомнила Морозову Дарью. И словно в подтверждение этой его догадки позади него сама Дарья тихо выдохнула:

— Марта…

Морозов обернулся и обнаружил, что женщины так и последовали за ним в хозяйскую спальню.

Оторвавшись от созерцания экрана, он заодно заметил наконец и Олесю, сидящую на краю кровати и неотрывно смотрящую в телевизор. Она все еще была обута в зимние ботинки и носила на плечах куртку, словно даже не замечала.

— Чего ты с нами делать-то будешь, а? — спросил тем временем Глеб, толкнув Кирилла. Тот пошатнулся, но устоял. Глеб сделал несколько шагов, продолжая кружить вокруг своей жертвы, и толкнул его еще раз. — Ты ж не вейпишь, не пьешь, мамочке по сто раз на дню отзваниваешься…

Снимавший сцену Дмитрий тоже то и дело смещался, снимая под разными ракурсами, и Морозов вдруг понял, что дело происходит на том самом недострое. Сырой холодной весной, когда Кирилл Никитин погиб.

— Я могу все это делать не хуже вас! — заявил пока еще живой парень, снова косясь на Марту.

Та, в свою очередь, явно строила глазки парню постарше, возможно, сыну Демина. Еще одна девушка, время от времени попадавшая в кадр, вероятно, была его же дочерью.

— Вот как? — Глеб мерзко усмехнулся. — Димон, дай-ка мне банку.

Изображение дрогнуло, накренилось, а потом снова выровнялось, когда Дмитрий протянул Глебу извлеченную откуда-то банку пива. Глеб вскрыл ее, сделал жадный глоток и протянул Кириллу. Тот с несколько обескураженным видом отшатнулся, словно ему протянули змею. Похоже, мальчик еще пива не пил.

— Ну что, взрослый ты наш, нос воротишь? — хмыкнул Глеб. — То-то же… Вали-ка ты!

Он уже отнял руку и собирался сделать еще глоток, но Кирилл вдруг шагнул к нему и отнял банку. Со стороны наблюдателей послышались одобрительные возгласы. Глядя на банку так, словно перед ним пропасть, в которую нужно шагнуть, Кирилл осторожно поднес ее к губам и слегка наклонил. Однако прежде, чем он смог сделать хотя бы глоток, Глеб схватил банку за донышко и резко накренил. Напиток пролился на одежду Кирилла, так и не попав ему в рот. Компания засмеялась.

— Ссыкло ты мелкое! — радостно объявил Глеб, швыряя банку в сторону. — Домой иди!

— Я не ссыкло! — яростно отозвался на это Кирилл, сжимая кулаки. — Я ничего не боюсь!

И он толкнул Глеба. Да так, что тот, не ожидавший подобного, едва не упал. Устоять ему удалось, только нелепо взмахнув руками, что вызвало новые смешки, но теперь их объектом стал уже Глеб. И того это вывело из себя.

— Ах ты засранец мелкий… — процедил он. — Не боишься, говоришь, ничего? Докажи!

— Легко!

Глеб поднял руку и ткнул пальцем во что-то, находившееся много выше. Дмитрий поднял камеру, чтобы найти это.

— Видишь ту балку?

Камера остановилась на длинном перекрытии, висящем в воздухе двумя этажами выше. Оно было достаточно широким, чтобы по нему можно было пройти, но при том и довольно узким, чтобы запросто упасть, если потеряешь равновесие или оступишься.

— Пройди по ней. И тогда станешь одним из нас.

Кирилл опасливо посмотрел наверх, а Морозов почувствовал легкую тошноту. Он знал, что произойдет дальше, поскольку в рамках доследственной проверки было установлено, что парень упал именно с той балки. И все же часть него иррационально надеялась, что парень откажется.

— Или ты боишься? — подтолкнул его Глеб.

Остальные больше не смеялись. Они притихли, теперь наблюдая за происходящим молча. И ни одна сволочь не сказала: «Хватит, отстань от него!» Все они спасовали перед Глебом, как их родители пасовали перед Марком. Даже парень постарше.

Лишь когда Кирилл повторил, что он ничего не боится, и решительно кинулся к лестнице без перил, ведущей на верхние этажи, та девушка, что, предположительно, была дочерью Демина, неуверенно произнесла:

— По-моему, это уже слишком. Это же опасно…

— Мальчик же хочет доказать, что он взрослый и ничего не боится, — парировал Глеб.

Дальше все произошло до мерзкого предсказуемо. Кириллу удалось преодолеть примерно половину пути, прежде чем его нога то ли как-то неудачно опустилась на балку, то ли на чем-то поскользнулась. Может быть, у него закружилась голова или что-то в таком роде. Он потерял равновесие, попытался поймать его, хватаясь руками за воздух, но ему этого не удалось. Отчаянно вскрикнув, он сорвался и всего секунду спустя с отвратительным хрустом ударился о твердую поверхность бетонной плиты.

Охнула Дарья за спиной Морозова, вскрикнули, запричитали и засуетились бестолковые дети, возомнившие себя взрослыми. И даже Глеб, секунду назад такой самоуверенный и самодовольный, побледнел. Кто-то крикнул, что надо вызвать скорую, но он тут же отверг это предложение:

— Ему уже никто не поможет, а нас возьмут за жопу, если