По острым камням - Ирина Владимировна Дегтярева

— А отчего так преданы? — Петр мрачно улыбнулся. — Женщине… Может, из пиетета к твоему отцу?

— Я вылечила жену одного из них, а второй ее брат. А женщина ждала в тот момент ребенка. Родился здоровый мальчик.

Горюнов кивнул, зная, как мусульмане относятся к появлению ребенка, а в особенности, рождению сына.

Хатима слышала их оживленный разговор на кухне. Говорили они громко. Однако их быструю речь с массой незнакомых ей слов она едва разбирала. Поняла только разговор про страх.

Разия предупреждала ее, что Кабиру можно доверять. Того же в отношении Джанант она не сказала. Похоже, просто ревновала Кабира. Как ни пыталась Хатима разобраться в отношениях Кабира и Джанант, так и не смогла. Ну точно не отношения телохранителя и хозяйки. И дружескими их не назовешь, а уж тем более любовными. Он разговаривал с Джанант как старший брат, не слишком склонный к нежностям, но в то же время жалеющий ее.

Афганистан, провинция Кунар, начало июня 2019 года

Бред продолжался и закольцовывался в удивительно примитивный сюжет. Горюнова выводили из глинобитного невысокого домика (в дверном проеме ему даже приходилось пригибаться). Во дворе, пыльном, душном, с низким дувалом, изрешеченным пулями, где в тени акации привязан клочкастый линяющий ослик с тоскливыми миндалевидными глазами, Петра ставили у дувала и… расстреливали два боевика, смеющихся очень заразительно. Он слышал их смех еще какое-то время пока лежал в пыли, пока жил. Потом наступала темнота на какое-то время, затем его снова выводили во двор, знакомый до одури, до желтых камешков, лежащих в пыли, и ослик снова уныло смотрел на людей, расстреливающих Горюнова. Каждый раз было больно и обидно, что так глупо закончилась жизнь. «И где моя хваленая ловкость и изворотливость?» — думал Петр, глядя, как из него вытекает кровь, сворачиваясь в шарики при соприкосновении с пылью.

Он никак не мог разорвать порочный круг, пытаясь понять, где и как он прокололся. Наконец что-то изменилось. Темнота небытия разорвалась, как ветхая ткань, и в просветы ее Петр увидел потолок комнаты с балками, изъеденными термитами. Пиршество термитов продолжалось, потому что с балок то и дело сыпалась мелкая рыжеватая труха и ею присыпало простыню, покрывавшую Горюнова. Он подумал было, что это саван, и кошмар продолжается. Однако в сумерках комнаты увидел женский силуэт.

— Зара, — прошептал он еле слышно, испугавшись своего хриплого чужого голоса.

— Это я, — женская фигура приблизилась, склонилась над ним, он почувствовал даже через ткань ее никаба теплое дыхание на своей щеке. — Кто такая Зара?

Петр узнал голос Джанант. Ее большие магнетические глаза, проглядывающие в амбразуру никаба. За спиной девушки маячил невысокий мужчина.

— Ну и страшный, шайтан, — поморщился Горюнов, глядя на пучеглазого афганца со следами пендинки на лице.

— Повежливее, это доктор, — урезонила его Джанант тихим голосом. — Он наконец подобрал лекарство и дозу и тебе стало лучше. Я думала, ты умрешь. Малярия у тебя оказалась нехорошей формы.

— Чего ж ты меня не вылечила, докторша? — с обидой поинтересовался Петр, сев на матрасе, голова закружилась, — отдала на растерзание… — он кивнул доктору, тот улыбнулся в ответ, явно не понимая арабский.

— Я не паразитолог-инфекционист, я вообще-то гинеколог. Что ты смеешься?

Горюнов откинулся на подушку, все еще испытывая слабость.

— Да, я не твой клиент… Что здесь происходило, пока я пребывал в стране грез? Что этот докторишка хочет? — Петр заметил, что афганец пытается привлечь к себе внимание.

— Он хочет, чтобы ты принял таблетку и отдыхал, а не болтал, — она обернулась и, только убедившись, что доктор ушел, сняла никаб, бросив его на стул, и стала говорить, придвинув к матрасу, на котором возлежал Горюнов, стул с драным сиденьем и такой же спинкой, сплетенными из цветных проводков от сломанной электротехники местными умельцами.

— Мы перешли границу, когда ты уже был без сознания. Тебя бойцы «Лашкари Тайбы» несли на руках несколько километров и только потому, что я посулила им денег. Здесь у них базовый и тренировочный лагерь. В районы Нангархара и Кунара не суются войска и уж тем более полиция. Когда мы прибыли, боевики только праздновали удачный теракт, совершенный почти одновременно с нашим в Лахоре. По двору скакали, стреляли в воздух. Напугали ослика…

— А ослик все-таки был?

Джанант покачала головой, не понимая, о чем он.

— Чего они взорвали?

— Так же, как и в нашем случае полицейских. На севере провинции Баглан. Только это был не взрыв а нападение на полицейское управление. Участвовали пятнадцать человек, восьмерых потеряли убитыми, трое ранены. Но, в целом, атака прошла успешно. Тринадцать полицейских уничтожили, больше пятидесяти ранены, в том числе и гражданские.

— А что тут едят? — ему стало скучно — опять взрывают, и он косвенно причастен. Не может это контролировать, не может ничего изменить, а вынужден быть немым свидетелем.

Джанант сделала несколько шагов к столу и вернулась с тарелкой с кашицеобразным содержимым. Схватила было ложку, словно собиралась покормить Горюнова. Он взглянул на нее насмешливо, взял кусок лепешки, лежавший на краю тарелки, и принялся есть так, как принято, используя хлеб вместо ложки. Он морщился, но ел. Осилил только половину.

— Меня доканает эта кухня. От пакистанской начался гастрит, а от этой язва, чего доброго, откроется. А главное, — он покосился на Джанант, севшую в белое пластиковое кресло у окна, закрытого жалюзи, — пойдешь тут к врачу, а там сидит такой, как ты…

— Гинеколог? — уточнила девушка.

— Шарлатан! Даже и гинеколог может вылечить от малярии.

— Ну хватит уже попрекать! Есть дела помимо твоих моральных и физических страданий. Наваз приезжает.

— Собственной персоной?

— Вот именно, — Джанант казалась обескураженной. — Мы с ним не обсуждали вероятность его приезда сюда. Он вроде бы доверял мне. Что может означать его приезд? Как думаешь?

— Понятия не имею, — Горюнов сделал жест, который Джанант поняла однозначно и отвернулась, а он встал и начал одеваться. — Одно ясно — он желает что-то лично проконтролировать или кого-то.

— Меня? Что ты молчишь? — Джанант обернулась. Петр уже застегивал рубашку. — Меня?

— Это будет не самый худший вариант. Хотя вряд ли ты его цель. С чего бы ему тебя проверять? Тебя рекомендовал Захид. Ты вне подозрений. Это аксиома. Может, Наваза интересует кто-то из местных командиров. Может, из состава группы, с которой мы переходили границу, из «Лашкари Тайба». Хатима где?.. — вдруг спросил он.

— Она в доме… Нам выделили отдельное жилье. Там и твоя комната, у тебя особый статус, как у телохранителя, иначе