Проект «Немезида» - Брендан Райх

Мысли стали мрачными, и голова наполнилась «кадрами» того нападения.

Возможно, мир и приближается к своему концу, но что мне до этого?

Мой мир рушится регулярно, каждый год.

Мы молча прошли мимо библиотеки и наконец добрались до школьного двора в конце улицы. В Файр-Лейк – это одна большая открытая территория для всех трех школ. Младшая и средняя выходят фасадами на улицу, а дальше, в тупике, – старшая, со стоянкой для машин.

Сейчас там было почти пусто.

– Говорил я тебе, – Гвоздь рассеянно провел рукой по синяку на подбородке (откуда у него эти синяки, я знала, но об этом мы тоже никогда не разговаривали), – что половина жителей этого дурацкого города, наверное, забилась под кровати. – Он нахмурился, шаркнув потрепанной кроссовкой по асфальту. – А может, они не такие уж дураки? Какого черта ходить в школу, если почти приговорен к смерти?

Я вздрогнула, Гвоздь неправильно истолковал это и обнял меня за плечи.

– Давай встретимся после школы? – Его ищущий взгляд наткнулся на мои новые очки. – Объявление можем посмотреть в баре «Случайные связи». Если в новостях покажут палец вверх – «помилованы», – то пара напитков за счет заведения нам обеспечена.

Я покачала головой.

– Я обещала маме, что в это время буду с ней дома. Она уже целую неделю не расстается с бабушкиной старой Библией – везде ее с собой носит. Ты же знаешь, как это с ней бывает. Вирджиния уверена, что Молот упадет прямо на нашу крышу.

– Но это и вправду зона основной астероидной угрозы, – мягко сказал Гвоздь, когда мы шли по школьной парковке. – Штат-Самоцвет^[10] прямо-таки притягивает космические обломки. Наверное, они прекрасно будут себя тут чувствовать. Наши сожженные останки очень тепло поприветствуют их.

Я не удержалась и снова вздрогнула.

– В новостях Си-эн-эн его называют убийцей планет – прямо такой заголовок и дают на пол-экрана. Они там даже дурацкую такую гифку нарисовали, типа модели: как взрывается Земля. Какому идиоту захочется на это смотреть?! Причем, где бы на свете он ни упал, ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ЭТО ОЗНАЧАЕТ КОНЕЦ!

Гвоздь широко раскинул руки, и на его губах заиграла тонкая улыбка. Руки, однако, как я заметила, у него слегка дрожали. Даже Гвоздю Руссо приходилось изображать стоическое спокойствие перед лицом гибели всего живого. Он напуган точно так же, как все остальные.

Все, кроме меня.

Я попыталась представить картину падения астероида. Я знала, что Молот летит из-за пределов нашей Солнечной системы и представляет собой смертоносный шар из углерода, никеля и железа. Двадцать километров в диаметре. Движется он с безумной скоростью в триста километров в секунду. Соприкосновение такого объекта с другим высвободит больше кинетической энергии, чем миллиард одновременно взорвавшихся водородных бомб. Впервые ученые засекли его три недели назад – он тогда миновал орбиты дальних планет нашей системы. В нас он должен был врезаться, или чиркнуть о нас собой, через месяц с небольшим.

Сначала вероятность этого события определялась как один к семи. Неделю спустя прогноз был пересмотрен в негативную сторону: два к пяти. И наконец, в самые последние дни кое-кто из независимых экспертов в интернете насчитал пятьдесят на пятьдесят, что довело общее напряжение, и так царившее в мире, до точки кипения.

Но наш маленький городок решил жить своей обычной жизнью, как всегда. Работали школы. Велся мелкий бизнес. Функционировали общественные службы. Городское начальство сунуло головы в песок и таким образом пригласило сограждан последовать их примеру. Как ни странно, многие так и сделали – даже я в их числе. Я думаю, жить, изображая для себя и для других, будто все хорошо, это удобнее и приятнее, чем принимать угрозу всерьез и постоянно думать о ней.

Лично я почти ничего не чувствовала. Мысль о разрушении мира падающим супербулыжником была для меня слишком абстрактной. Ровно сутки назад неизвестный мужчина на закате вломился в мой дом на колесах. Он выстрелил мне в плечо и в грудь, а потом еще дважды в голову.

Вот это случилось по-настоящему. Такого стоило бояться.

А каменные глыбы, сбившиеся, так сказать, с пути истинного? Я никак не могла быть с ними связана. Вероятно, это называется синдромом отрицания или что-то в этом роде.

– А что если нам встретиться потом, после Объявления? – Гвоздь никогда не принимал отказов. К этому времени мы уже добрались до аллеи на заднем дворе школы. Минута – и мы сольемся с толпой соучеников. – Что уж тут? Пан или пропал. Давай! Если новости окажутся паршивыми, мы можем забраться в старую шахтерскую хижину и обсудить, что бы такого красивого надеть напоследок, в порядке «церемонии гибели от межзвездного мусора». Составить списки того, что еще нам может понадобиться.

Я глубоко вздохнула. И кивнула.

– Если мне удастся улизнуть из дома.

– У нас будет свидание! – вскричал Гвоздь и понесся по дорожке, воздевая руки к небу и ликуя:

– Свидание! Свидание! Свидание перед концом света!

– Это будет не свидание, кретин! – крикнула я ему вслед. Но улыбнулась.

По крайней мере, у одного жителя Файр-Лейк есть сегодня чему радоваться.

4

До своего школьного шкафчика я добралась как раз перед звонком. Опустив голову как можно ниже и крепко скрестив руки на груди, пересекла нижний вестибюль. Меня ни при какой погоде не назовешь слишком общительной, но сегодня хотелось стать попросту невидимой.

Сообщу вам о себе один факт: я тяжело схожусь с людьми, и тем более завожу друзей. Возможность доверять человеку, по-моему, является непременной предпосылкой для длительных отношений, а у меня с этим обычно туго. Я редко что-либо кому-либо о себе рассказываю, и эта добровольная самоизоляция давно дала всходы.

Если честно, дело тут не только в моих повторяющихся убийствах. Я просто знаю, что смотрю на мир иначе, чем другие. Я обладаю способностью оставаться в стороне. А в Файр-Лейкской старшей школе доброжелательное отношение к чужим причудам всегда в большом дефиците, любое «не как у всех» немедленно выкидывает тебя на обочину.

Со временем мне стало вполне уютно в положении изгоя. Я им даже наслаждалась.

Поэтому, конечно же, я меньше всего в этот день хотела видеть людей, меня сразу окруживших.

– Привет, Мелинда, – крикнул мне Итан, развязной походкой идя по коридору в своей леттермановской^[11] куртке. Коротко подстриженный блондин с красивым заостренным носом казался верхом совершенства до тех пор, пока вы не обнаруживали, какой он говнюк.