Сын Йемена - Ирина Владимировна Дегтярева

нынешний президент Хади тоже. Вливание денег с помощью таких курьеров, как Муниф, позволяло руководить очередными терактами или на время прекращать деятельность боевиков, когда правительству и президенту это было нужно, и возобновлять ее снова, чтобы под борьбу с терроризмом получать финансирование от США и саудовцев. А самим Штатам и Саудовской Аравии подпитка террористов позволяла получить внешний повод для вторжения на территорию Йемена для борьбы с теми же самыми террористами, которых они подкармливали.

На деле в стремлении хоть что-то заработать террористами становятся местные жители. Обычные йеменцы хотят прекращения войны, получить рабочие места и достойную оплату труда. А получают пули, страну, набитую оружием, чужаками, отсутствие еды, воды и электричества. Они мешают своим существованием Штатам и саудитам выкачивать нефть, газ, добывать другие полезные ископаемые на их собственной земле.

Первым звоночком грядущей для Йемена катастрофы стала попытка самосожжения очередной жертвы западной пропаганды, экзальтации, умелой работы психологов спецслужб, обрабатывающих молодежь через соцсети. В случае с Йеменом и с его безграмотным населением такая пропаганда велась в том числе и через культурные центры, в мечетях, везде, где только можно.

В начале 2011 года произошло самосожжение таксиста из Адена. Такой же акт предварял события в Тунисе. Это могло бы выглядеть как жест отчаяния — из-за нищеты и тирании несменяемой власти, если бы перед этим не была проведена капитальная психологическая обработка и материальная. Уже подготовленные и накачанные морально-психологически люди вышли на улицы Йемена, как и в Тунисе, Иордании и Алжире, практически одновременно с египетскими волнениями. Все происходило после Нового года немусульманского мира, когда европейская и западная общественность еще шуршит обертками бессмысленных подарков, находится в расслабленном состоянии и не слишком возбуждается по поводу арабских беспорядков. Да и что им эти арабы — народ дикий и никчемный по их представлениям! Кто из правозащитников будет вопить о гуманитарной катастрофе! Даже если кто-то и воспылает желанием, ему закроют рот руками с пальцами, унизанными изумрудными перстнями, какие носят шейхи, и не только. Им мало своей нефти, нужен еще удобный и спокойный проход по Баб-эль-Мандебскому проливу, без пиратов, контроль над всеми территориями, присоединение их к королевству.

Два года Йемен лихорадило. Одна «пятница гордости» сменяла другую «пятницу толерантности», за ними следовала «пятница ухода» — манифестации. По митингующим стреляли снайперы, принадлежность которых приписывали Салеху, а на самом деле наемники, оплачиваемые из тех же источников, из каких снабжали демонстрантов. Снайперы «тирана», трупы невинно убиенных — все это было нацелено на активизацию нового витка противостояния, усиление градуса всеобщего негодования.

Так называемую оппозицию финансировал Катар, и не только. Все соседи норовили подлить масла в огонь. Салех обвинял в организации беспорядков и США, и Израиль, но он уже упустил власть из рук в тот момент. Да и зависело ли что-нибудь от него, или Саддама Хусейна, или Каддафи? Они стали разменными пешками на шахматном поле больших игроков, хотя сами считали себя уж если не игроками, то ферзями, способными на многое в этом мире.

Муниф никогда не стремился в ферзи, он согласен был на роль пешки, ну в самом лучшем случае слона, офицера, которым, собственно, и являлся. Так легче всего удавалось выжить в сложившейся обстановке.

…Мухи на потолке сменили диспозицию, напоминая карту звездного неба. Муниф сонно прикрыл глаза, и тут же под веки заползли бородатые боевики, избивавшие его, стена с лозунгом, под которым могли подписаться почти все арабы, в том числе и хуситы. Затем откуда-то предательски добавилась стираемая им тщательно все эти годы картинка из прошлого: окровавленные камни дороги, носилки, на которых тело брата, его белые судорожно сжатые пальцы, на одном из них платиновый перстень с коричневым агатом с розовыми прожилками…

Вздрогнув, Муниф проснулся, сел, вытирая пот с лица. Давно он не вспоминал тот день, запрятав это воспоминание поглубже. Он подумал, что весьма предусмотрительно не взял с собой в Идлиб перстень, а оставил его на работе. Благо в его распоряжении имеется отдельный кабинет с сейфом в генштабе Йемена.

— Никогда не знаешь, когда тебя захватят в плен, — пробурчал Муниф, подбадривая себя самоиронией.

Он решил поесть. Со второго захода организм принял и кусок хузбы, и финики. Муниф слегка повеселел и подумал, что этот Салим нескоро до него доберется. Сам же сказал, что у него какие-то проблемы. Эти проблемы Муниф и сам наблюдал на расчерченном трассерами черном небе, их олицетворяли «коллеги» иракца, источающие злобу и недоверие.

«Интересно, сколько он за меня заплатил?» — подумал Муниф. Это не было праздным любопытством. Племена Йемена промышляли похищением людей, но чаще речь шла даже не о выкупе. Захватывая высокопоставленных людей или иностранцев, шейхи таким образом стремились манипулировать руководством страны, чтобы получить преференции для своего племени, в своей мухафазе. При этом с пленником обращались как с дорогим гостем. Кормили его, вели с ним беседы и терпеливо ждали, когда выполнят их требования.

За Божье провидение, проявившее себя очередной раз в жизни Мунифа, теперь уже в Сирии, говорила неподготовленность Салима к эвакуации пленника обратно в Идлиб — разведчик импровизировал. Кроме того, он упомянул о проблемах со связью и о том, что контакт с человеком из Центра будет возможен не в ближайшее время. Значит, сам он в шатком положении, но все же отказаться от приплывшего в руки потенциального агента не смог. Профессиональная жадность. «Люди Салима», доставившие Мунифа в Идлиб, — понятие условное. Не толпа же российских разведчиков орудует в стане ИГИЛ. Этим людям просто по пути с Салимом на данном этапе, и он явно до конца не был уверен, что они не кинут его, но все равно рисковал, причем слишком сильно, добывая агента в лице Мунифа.

«Однако он фанатик! — решил Муниф, с кровати пытаясь попасть косточками от финика в пепельницу, переставленную им на подоконник. — Если сам находится на острие (не в отпуск же он приехал в Сирию), а при этом не удержался от вербовки моей персоны».

Теперь предстояло придумать достоверную версию для Джазима о причине незапланированной задержки с возвращением из Идлиба в Йемен. Причем Муниф решил привязать эту причину к категорическому отказу от дальнейших поездок в Сирию, чтобы тем самым выполнить указание Салима. Что бы там ни было дальше, но игнорировать просьбу разведчика он не осмелится.

Чувствовал себя как мышь в мышеловке, раздумывающая, имеет ли смысл съесть сыр напоследок, и питающая надежды, что либо сломается механизм ловушки, либо удастся вырваться, когда мышеловку приоткроют. Но с учетом того, что он не сейчас попал в мышеловку, а давно уже обитает