Сын Йемена - Ирина Владимировна Дегтярева

в ней, приноровился к такому положению, когда тебя в любой момент могут прикончить, Муниф обладал определенным опытом жить сдержанно, осмотрительно и не слишком печалился и беспокоился. Как-то все уладится…

Он подумал, что лучше всего подойдет для Джазима туманная история о том, что после встречи с Васимом за ним увязался «хвост», а когда попетлял по городу, пытаясь сбросить преследователя, в одном из районов на окраине его обстреляли.

«Сбежать!» — эта мысль взорвалась в голове фейерверком и так же, как фейерверк, потухла, сползая гаснущими искрами по небосклону сознания.

Куда? Кому он нужен где-то на чужбине? Податься разве в ИГИЛ? Но это противоречило его человеческой сущности. Стать таким же, как эти костоломы? И в конце концов, погибнуть за мизерные деньги, за эфемерную идею? Муниф точно знал, что создание всеобщего халифата, живущего по законам шариата, невозможно. Йемен и так живет по законам шариата, а по сути, делает это формально. Шейхи обходят любые правила, если пожелают. Законы ударяют только по незадачливым и нищим грешникам. А уж для ИГИЛ идея халифата как воплощения справедливости в нынешнем мире — это словно огромный плакат о нравственности и богобоязненности, висящий на публичном доме. К тому же ИГИЛ создано с определенными целями людьми, далекими от веры вообще и Ислама в частности.

Исламское государство лопнет в какой-то момент либо само, либо благодаря чей-то военной мощи, более серьезной, чем могут явить миру войска Сирии. Однако лопнувший этот мыльный пузырь, надутый и собранный из сброда со всего мира, заставит слезиться глаза у многих из-за организованных боевиками разрозненных терактов, из-за расползания недобитков по арабским странам и не только. При желании тех, кто изначально создавал этот проект, его довольно легко реанимировать, когда, казалось бы, все заглохнет, развалится, распадется… Всегда отыщутся желающие острых ощущений, а при тотальной нищете в арабских, африканских и азиатских странах даже за те небольшие деньги — боевые выплаты — найдется довольно большое количество рекрутов (в Йемене около двух долларов в день — это удачный день для рядового йеменца), а еще фанатиков, которым импонирует тот самый плакат на публичном доме про благообразие и безгрешность. Он тешит их религиозное тщеславие. Когда они уже окажутся внутри здания «ИГИЛ» и под ногами будут хрустеть разбитые ампулы из-под наркотиков, одноразовые шприцы и кости менее удачливых предшественников, а вдоль стен обнаружатся истасканные шлюхи, которые услаждают похотливые взгляды, но так далеки от идеалов истового мусульманина, кто-то из новобранцев спохватится, но дверь за спиной уже захлопнется на крепкий засов с железным лязгом.

Не исключался Мунифом и самый худший вариант — прийти с повинной в Управление общественной безопасности Йемена. Мало того что полетят его офицерские погоны, которыми он втайне гордится, но и голова. Понимание презумпции невиновности для шариата — пустой звук. Как он докажет, что дальше разговоров с Салимом дело не пошло? Может, он уже продал военные тайны Йемена? Но страшнее то, что Джазим не простит такой выходки с признанием о попытке его вербовки русским разведчиком. Полковника вряд ли волнует судьба выкормыша Мунифа, а только то, что в ходе расследования и, несомненно, пыток всплывут детали манипуляций Джазима и стоящего за ним генерала — финансовые тонкости и закулисные игры. Пытки прекратятся быстрее, чем можно ожидать, поскольку Джазим предпримет все возможное, чтобы Муниф ничего не рассказал.

Если задержанным боевикам АКАП удавалось довольно легко сбежать из тюрьмы с помощью людей Джазима, работающих надзирателями, то и прикончить незадачливого Мунифа, чтобы не наболтал лишнего, дело пустячное.

Нет, попасть из одной ловушки в другую никак нельзя. Это Муниф понимал слишком ясно, прохаживаясь по тесной комнате съемной квартиры от подоконника до кровати и обратно.

А чтобы прятаться в других странах, надо, во-первых, иметь большие капиталы, а во-вторых, надежные связи в этих самых других странах. Он не знал, насколько недовольны будут его пропажей русские, потерявшие агента, и насколько хорошо они умеют мстить, но в любом случае его станут разыскивать люди Джазима, недоумевая по поводу его пропажи и опасаясь опять-таки, что Муниф со своими знаниями попал в руки, скажем, тех же саудитов или по своей инициативе продался кому бы то ни было, впоследствии способному навредить Джазиму и генералу. Он не жилец при любом варианте.

А если замереть? Плыть по течению легко, по поверхности, притворившись упавшим с дерева листом или веткой. Тогда, может, удастся проскочить даже самые злые пороги с острыми, как бритва, камнями?

Мунифа тревожила мысль: намеренно охотились за ним и за ним ли конкретно, случайна его встреча с Салимом или спланирована опытной рукой? Если намеренно, то он завяз сильнее, чем ему могло показаться на первый взгляд. Тогда его, несомненно, возьмут в оборот, и рассчитывать не приходится, что с гибелью Салима в боевых действиях в Сирии (а такой расклад нельзя исключать) закончится вся эта история, по-настоящему не начавшись. При таком раскладе о существовании Мунифа ибн Наджи аш-Шарафа знают еще люди, которые вывели разведчика Салима на этого самого Мунифа.

Однако многие факторы убеждали его, что Всевышний послал ему избавление от гибели в таком компромиссном варианте. Выжить удастся, но так, что придется начать новую жизнь, тайную, еще более опасную, чем прежняя. Испытания, которые и так с лихвой выпали на его долю в жизни, не иссякли, а только щелкал счетчик.

Муслима — единственного близкого Мунифу человека — убили люди генерала. Бой был в горах, и брата привезли домой на следующий день для похорон. Пришли друзья Муслима, чтобы помочь обмыть тело. Из родственников-мужчин был только Муниф, но он никогда еще не совершал гусль[12]. Когда израненное тело Муслима оголили, прикрыв, как положено, на бедрах тканью, Муниф, увидев его раны, крепкое, но безжизненное молодое тело, закричал так страшно, что Рушди бросился к нему, чтобы вывести. Сам Муниф помнил все это смутно, только из рассказов Рушди.

…Ему было тогда пятнадцать лет, он жил безмятежно со старшим братом, несмотря на то что они остались без родителей давно. Мать умерла при родах вместе с ребенком, новорожденной сестрой. Отец за два года до гибели Муслима скончался от малярии.

Муниф, как и все, ходил в мечеть с братом в джума и очень хорошо запомнил, как в те годы начали в мечетях после салята скандировать: «Смерть Америке! Смерть Израилю!» Зарождалось и крепло движение хуситов, но в то время они еще не обрели это название, по которому их узнали через несколько лет во всем мире.

Тогда они просто пытались сохранить свою