Симптомы затмения - Чжу Минчуань

– Сяо Чэнь, я как-то слышала от Сяо Цяо, что ты ведешь довольно беспорядочные отношения с девушками, но не думала, что это правда.

– При чем тут это? – опешил я.

– Я хотела познакомить тебя с одной девушкой, но теперь передумала. Хотя я слышала, что ты близко общаешься с Лу Сусу… так что не обижай ее. Ты же знаешь, как ей досталось от бывшего мужа, – поучала меня старшая медсестра с видом праведницы, – запомни, если ты обидишь девушек из нашей больницы, я тебе этого с рук не спущу.

– Я и не собирался. – Мое лицо залилось краской, как только зашла речь о личных отношениях.

– Иди, занимайся своими делами, у меня работы полно.

Вернувшись в кабинет, я задумался: как письмо, оставленное Чжан Цици ценой своей жизни, может содержать такие грубые ошибки? Неужели все сговорились обвести меня вокруг пальца? Нет, вряд ли. Я снова пересмотрел и проверил записи о выписках за последние три года. Тут мое внимание привлекла информация о пациентке по имени Хэ Мэй, у нее было биполярное расстройство. Она жила на улице Синьчжу в Наньнине в доме № 3, квартире 402, ее дата рождения – 8 июля 1978 года. Однако Хэ Мэй не значилась среди пациентов, упомянутых в списке Чжан Цици. Она вызвала у меня подозрения, потому что я уже видел ее материалы раньше – точнее, половину – и видел их вместе с Лу Сусу. Я помню, как однажды мы с ней пошли в библиотеку, она заметила книгу «Детектив-психиатр» и сказала, что видела, как Чжан Цици возвращала ее в библиотеку в день той вечеринки. Лу Сусу также вспомнила, что в тот день в столовой подавали тушеные баклажаны, на которые у меня аллергия. Она сказала, что тогда Чжан Цици как раз обедала в столовой и что-то писала в книге. Когда мы открыли ее, там была аккуратная надпись: «402, Хэ, 7878». Мы с Лу Сусу обсуждали, что, возможно, эти записи мог оставить другой человек, ведь библиотеку много кто посещает. Тогда меня посетила мысль: если это действительно написала Чжан Цици, то почему именно в книге? Почему не в другом месте? У нее ведь не было привычки расписывать все, что попадет под руку.

Тогда я не смог как-то объяснить эти записи. Их содержание практически вылетело у меня из головы, пока я не увидел личные данные Хэ Мэй и не заметил, что эта информация совпадает с «шифром», оставленным Чжан Цици. То есть, 402 – это квартира 402, Хэ – это Хэ Мэй, а 7878 – это дата рождения 1978.07.08[34]. Если «шифр» Чжан Цици означает именно эти данные, то, возможно, эта пациентка может нам помочь?

Из осторожности я не стал сразу связываться с Хэ Мэй – ведь кто знает, из каких побуждений Чжан Цици оставила эти записи? К тому же пациенты, упомянутые в ее письме, вообще не существовали, и я начал терять доверие к информации из ее письма. Совсем сломав себе голову, я в конце концов отложил эти мысли и занялся оформлением документов для выписки пациента, а также поговорил с его родственниками. Закончив с этим, понял, что уже почти время уходить. Убедившись, что в стационаре больше нечего делать, я передал ординаторам несколько поручений, на которые им стоило обратить особое внимание, и пошел в амбулаторное отделение, чтобы проверить, не там ли Ян Кэ.

– Что с тобой? – Войдя в кабинет, я увидел, что Ян Кэ пытается сам себе наложить швы. На его правой руке была рана – похоже, кто-то его порезал.

– Пациент, – равнодушно ответил Ян Кэ.

– Давай я помогу, – предложил я.

– Не надо.

– Как ты будешь зашивать рану одной рукой? Ты что, тысячерукая Гуань-инь[35]? – Я не стал слушать его отказы, взял инструменты и приступил к работе.

Только я начал, как Ян Кэ застонал:

– Больно! Можешь осторожнее?

– Я и так очень аккуратно, – оправдывался я.

В этот момент мимо кабинета прошла Юэ Тинши из третьего отделения с мальчиком-пациентом и его родственниками. Услышав наш разговор, она покачала головой и прошла мимо, словно мы занимались чем-то неприличным. Каждый раз, видя Юэ Тинши, я вспоминал, как она упрекала Ян Кэ, что он изменил Чжан Цици. В больнице работает много девушек, и я не знаю, с кем именно он якобы изменил. Ян Кэ всегда отрицал это, а я решил больше не подвергать сомнению его слова. К тому же информация в письме Чжан Цици не совпадала с реальностью; возможно, она и Юэ Тинши просто выдумали эту историю. Мы с Ян Кэ только что помирились, и я не хотел снова разрушать нашу дружбу.

Через две минуты я закончил шить.

– Готово, не благодари.

– Какая благодарность? Ты меня измучил! – Ян Кэ не принял во внимание мои старания.

Как только он это сказал, зазвонил мой телефон. На экране высветился номер У Ганъи. Я подумал, что он готов рассказать о своем кожном заболевании, и быстро ответил. Однако У Ганъи не стал говорить о своей болезни, а спросил, может ли он добавить меня в друзья в мессенджере, чтобы поговорить по видео. Раз пациент по своему желанию хотел со мной пообщаться, я, конечно, с радостью согласился. Вскоре пришел запрос на видеочат. Чтобы У Ганъи не стеснялся, я попросил Ян Кэ встать в угол, так как пациенты обычно не хотят, чтобы присутствовали третьи лица, а У Ганъи все же еще не доверял Ян Кэ.

– Веди себя тихо, – предупредил я его и принял вызов.

На видео У Ганъи наконец поднял голову. Судя по его лицу и шее, пурпуры у него не было, в отличие от Пань Сяна, у которого все тело было покрыто пятнами. Увидев это, я подумал: «Хорошо, что у У Ганъи пурпура не приняла тяжелую форму». Однако затем парень снял штаны. Я подумал, что он хочет показать мне пораженные болезнью участки, но, когда У Ганъи полностью разделся, я не увидел ни одного такого участка на его теле. Он находился в ванной, свет был тусклый. Я приблизил лицо к экрану, чтобы рассмотреть получше.

Тут я увидел что-то странное – и невольно открыл рот. Заметив мою реакцию, Ян Кэ с любопытством сделал движение плечами, как бы спрашивая: «Что случилось?»

Я молчал. У Ганъи тихо произнес:

– Доктор, вы видите? Вот что меня пугает…

4. Посещение на дому

У Ганъи находился в ванной со спущенными штанами. Я думал, что сыпь пурпуры находится у него на бедрах, но