Девять жизней октября - И. Ф. Сунцова

Гвалт, топот, грохот. Марина увидела Настю и то, как забежал Димасик.

В это время Семь тоже наблюдала за разыгравшимся боем.

– Черт подери, – спокойный, но все-таки раздосадованный подросток у пульта, совершенно чуждый суматохе вокруг, стал колдовать над приборной панелью.

– А ты задом-то ко мне не поворачивайся! – расхохоталась Семь, подзадоривая себя. – Дай мне только выпутаться…

Марина напряженно следила из своего укрытия за мельканием ног товарищей и их противников. Сердце колотилось о ребра, но гораздо слабее, по сравнению с прошедшей роковой ночью. Тогда Марина очнулась одна, но теперь они вместе. Друзья, пребывавшие в пылу драки, не могли помочь Семь, а значит, медлить было больше нельзя, и Марина начала потихоньку продвигаться к цели. Дерущиеся не обращали на нее внимания, и она, пользуясь этим, добежала до стены и, перебирая сзади руками, добралась до девочки.

– Руки, давай руки! – скомандовала она, протягивая свои.

Семь поспешно развернулась, показывая, что не просто связана, но к тому же прикреплена к трубе, и попросила:

– Поторопись, пожалуйста!

Марина спешила как могла. Веревка поддавалась, но медленно. Семь ерзала, и непослушные пальцы Марины то и дело соскальзывали. В конце концов Марина не выдержала. Выругавшись, она рывком наклонилась над веревочным узлом и начала драть тот зубами.

Семь ойкала. Марина морщилась. Колючие волокна, скрип о зубную эмаль. Последний рывок. Девочка облегченно вскочила, сбрасывая с себя остатки веревки. Марина, отплевываясь, встала за ней.

– На тебе! – Семь молниеносно подлетела к парню у пульта и от души пнула, заставив того покачнуться.

Затем, так же стремительно, она потащила новую подругу за собой, зная, что ничего, кроме ноги в зад, предъявить обидчику не может. Пока, по крайней мере. И Марине с Семь в тот момент могло бы повезти, они бы добрались до убежища за адской машиной и спрятались, но случай не позволил.

Сквозь всеобщую неразбериху донесся крик:

– Девчонка уходит! Хватай!

Тучная фигура в черном кинулась на них так быстро, что девочки не успели уклониться. Марина в ужасе зажмурилась и приготовилась к удару.

* * *

«Где я?»

Вокруг все было черно, хоть глаз выколи. Женя пошарил руками в пустоте.

– Вы здесь? – крикнул он, но ему никто не ответил. – Елена Сергеевна?! – Пульс участился, уши закладывало от звенящей тишины. – Елена Сергеевна? – неуверенно повторил он, его голос стал срываться на плач. – Елена Сергеевна, вы где?..

Из-за шума крови в ушах он боялся чего-то не услышать. Сердце, в последнее время отстукивающее редкий, рваный ритм, теперь подскакивало к самому горлу, а потом больно ухало, падая обратно в грудь. Женю обуял парализующий страх:

«Господи, какой кошмар, она тоже ненастоящая! Она пропала! Она рассыпалась! Рассыпалась! А я?! А я тоже рассыпался? Получается, я ненастоящий?!. Вот так и выглядит конец света?!»

Сердце рвало его грудную клетку и словно укоризненно говорило: «Вот, смотри, что ты наделал! Вот как я тебя за это буду бить! А так тебе и надо!» Женя задыхался. Его захлестнула паника. «И что дальше?! Что будет дальше?! Что делать?! Как здесь жить?!» Прямо рядом с ним раздался звонкий смех. Он похолодел – смех Лили. Женя замер, задержал дыхание. Рядом тоже замерли. Но ровно через секунду опять раздался хохот, но уже другой, более грубый и деревянный.

– Валя… – прошептал он одними губами. – Валя и Лиля!..

Они смеялись над ним, смеялись и как бы говорили: «Ну вот где справедливость! Вот и с тобой теперь приключилось! А ты думал, можешь всех кромсать, и ничегошеньки тебе за это не будет? Погляди, как это – умереть!»

Перед глазами Жени замельтешили их бледные, обескровленные лица. Закружилась голова, и когда он готов был уже упасть в никуда, то почувствовал резкий тошнотворный запах, который разом его отрезвил. Он принюхался. «Что так воняет?.. Канализация?..»

Он не висел в воздухе, а определенно на чем-то стоял. Женя присел на корточки, провел по грязному каменному полу рукой. На потные кончики пальцев налипли крупные соринки. Женя прошел несколько метров в темноте и вскоре наткнулся на унитаз.

– Туалет! – почти радостно вскричал Женя. – Не проберут меня никакие Вали! – Женя потряс кулаком в воздухе невидимому противнику. Он нащупал ладонями шершавые каменные стены, заскользил вдоль них и уперся в простую деревянную поверхность, за которой расслышал неясные звуки.

Осторожно приоткрыл дверь. Высунул голову в щелку. Дверь выводила на винтовую лестницу из неотесанного камня. На вершине этой лестницы две девочки, одна немногим старше другой, с красными заплаканными лицами, с грязными непонятного цвета тряпками во рту, мычали и дергались в бесполезных попытках разорвать опутавгшую их ноги и руки толстую и крепкую бечевку. Завидев его, они замычали еще громче, задергались еще активнее, призывая на помощь.

Женя оторопел. Прищурив глаза, он смог лучше разглядеть их опухшие от слез лица. Как вспышка молнии, его озарило воспоминание. Женя уже видел этих девочек. На картинах. Одну с раскрытой проволочной клеткой для птиц, а другую с пылающей огненной собакой, сначала принятой по ошибке за разгорающийся пожар.

В глубоких, пронзительных, чистых глазах, которые бывают только у детей, сияла надежда на спасение. У Жени защемило сердце. В первый момент он хотел было кинуться развязывать веревки, но после секундного колебания осознал, что прежде этих двоих кто-то должен был связать, и возможно, этот кто-то находился поблизости. Женя потянулся к карману за пистолетом. Его там не обнаружилось: «Точно! Я же сдал его еще позавчера вечером!» Женя замешкался, обводя взглядом пустынную лестницу.

Девочки почувствовали, что они теряют Женю. Они замычали еще громче, их дрожащие от голоса шейки пробудили в Жене острое сожаление. Ему ужасно хотелось помочь, но еще больше хотелось выжить. Поэтому он поборол в себе искреннее желание освободить девочек, поборол чувство жалости и чувство вины. Потревоженная, но не расшевеленная до конца натура спасателя пока продолжала преспокойно оставаться где-то очень глубоко в его душе. Женя втянул свое тело обратно в сортир и прикрыл за собой дверь, отрезая себя от всего опасного, что таилось на той лестнице.

* * *

Стас уже перестал чувствовать свои ватные ноги, которые с каждым поворотом винтовой лестницы становилось все труднее передвигать. Но, подбадриваемый криками снизу, он все продолжал и продолжал бежать. На пути уже встретился десяток дверей, но после первых неудачных попыток их открыть Стас пролетал мимо без остановок. Сбившееся дыхание было равносильно смерти. Для него сейчас главное – не сбавлять темп, где