Мастерство и Преданность - Malki

Их стало видно почти сразу. Громлины. Твари, которых я раньше видел только издалека, теперь выходили из тени деревьев. Они были невысокими, едва доставали мне до груди, но их уродливые сгорбленные тела, покрытые пятнами, казались неестественно крепкими. Их длинные руки заканчивались когтями, а кожа блестела в тусклом свете, как влажный ил.

Их глаза… Я никогда не забуду их глаза. Маленькие, яркие, как угли, они горели голодом. Они смотрели на нас, как звери, которые знают, что жертва больше не убежит.

Громлины двигались рывками, словно марионетки, дёргаемые невидимой силой. Их когтистые лапы оставляли на земле глубокие царапины, а зловонный запах, исходящий от их тел, наполнял воздух. Их жёлтые глаза горели в сумраке, как уголья, исподлобья сверкая голодным блеском.

— Держитесь позади, — тихо, но твёрдо произнёс отец, вытягивая лук.

Мать молча заслонила меня своим телом. Её рука, казалось, вросла в мою, сжимая её так крепко, что пальцы потеряли чувствительность.

— Их трое, — сказал отец, прищурив глаза. — Если они зовут стаю, у нас нет шансов.

Громлины разделились, обходя нас полукругом. Их движения были дёргаными, как будто они следовали инстинкту, но в этом хаосе угадывалась опасная слаженность. Один из них выдвинулся вперёд. Его кожа, пятнистая и блестящая, выглядела так, будто была вылеплена из грязи. Клыки, торчащие из пасти, были жёлтыми, как сломанные гвозди.

— Сейчас, — пробормотал отец, натягивая тетиву. Его руки не дрогнули, даже когда громлин бросился вперёд с хриплым, рваным рычанием.

Стрела разрезала воздух, ударив громлина в шею. Он замер, затем рухнул, издав утробный хрип.

— Один, — произнёс отец. Его голос был спокойным, как будто он был готов ко всему происходящему.

Но радость оказалась мимолётной. Оставшиеся громлины взревели, их рваные крики эхом разнеслись по лесу, будто зов, который услышит что-то большее. Они бросились вперёд одновременно. Отец успел выпустить ещё одну стрелу, но промахнулся, и она ушла вглубь леса.

Он выхватил нож, перехватив его обеими руками. Мать зашипела, тянув меня назад, но я не мог сдвинуться. Мои ноги словно вросли в землю, а сердце билось так громко, что, казалось, заглушало всё остальное.

Один из громлинов прыгнул на отца, но тот ловко отклонился в сторону, проведя ножом по его бокам. Второй рванулся ему наперерез, царапая воздух когтями. Я видел, как отец уклонялся, наносил удары, но они двигались слишком быстро.

— Беги! — выкрикнул он, не поворачивая головы.

— Оставить тебя? — прошептала мать. Её голос дрожал.

— Беги, пока я держу их! — рявкнул он.

Мать схватила меня за руку, но я вырвался, чтобы взглянуть на отца в последний раз. Он держался, размахивая ножом, но один из громлинов бросился ему в ноги, сбивая с равновесия.

— Нет! — закричал я, чувствуя, как слёзы обжигают лицо.

Отец успел оттолкнуть одного, но второй уже вцепился в его руку. Я услышал хруст, который невозможно было спутать ни с чем другим. Нож выпал из его пальцев, упав на землю, а громлины набросились на него, повалив на спину.

Я видел его лицо. Не страх, не боль — только отчаянная решимость.

— Беги! — снова крикнул он, его голос сорвался, превращаясь в хрип.

Мать потащила меня вперёд. Её руки дрожали, но она не отпускала меня. Я обернулся ещё раз. Один из громлинов впился зубами в плечо отца, другой разорвал его рубашку. Его крик разнёсся над лесом, как гром, и я больше не мог смотреть.

Мы бежали, не разбирая дороги. Ветви хлестали по лицам, камни под ногами сбивали шаг, но мы не останавливались. Позади нас туман поглотил крики, оставив только звуки наших шагов и моё сбитое дыхание.

Последний Взгляд

Мы бежали, но лес, казалось, сжимался вокруг нас, как капкан, готовый захлопнуться в любой момент. Каждый шаг давался с трудом, словно земля под ногами превратилась в зыбучий песок, затягивающий нас всё глубже. Ветки, словно руки с острыми ногтями, хлестали по лицу, оставляя на коже тонкие царапины, которые жгли, как огонь. Каждая царапина напоминала о том, что лес — не просто деревья и кусты, а живое существо, враждебное и беспощадное. Корни деревьев, словно змеи, извивались под ногами, цепляясь за ступни, пытаясь удержать нас на месте. Туман, стелющийся по земле, обволакивал всё вокруг, делая воздух густым и тяжёлым, как будто мы бежали не сквозь лес, а сквозь воду. Каждый наш шаг был оглушительно громким, каждый вдох вызывал острую боль в груди, как будто лёгкие наполнялись не воздухом, а ледяной водой, которая медленно замораживала нас изнутри.

Позади раздавались шаги громлинов. Их хриплое дыхание смешивалось с утробными звуками, которые они издавали, словно наслаждаясь нашей паникой. Их когтистые лапы царапали землю, оставляя глубокие борозды, а их глаза, яркие, как угли, горели в темноте, преследуя нас. Каждый их шаг был словно удар молота по наковальне, отдававшийся в моих висках. Они были близко. Слишком близко.

— Мама… — выдохнул я, но она только сильнее сжала мою руку. Её пальцы, сухие и жёсткие, впивались в мою кожу, но я не жаловался. Этот жест был её способом напомнить мне: "Я здесь. Всё будет хорошо". Но в её глазах, мелькнувших в темноте, я увидел то, что она старалась скрыть, — страх. Настоящий, животный страх.

— Не останавливайся, — прошептала она, хотя её голос уже дрожал, как лист на ветру.

Я споткнулся. Камень под ногами выбил меня из равновесия, и я рухнул на землю. Боль от удара всколыхнула всё тело, но это была не самая страшная боль. Мать дёрнула меня вверх с такой силой, что я едва удержал равновесие. Её лицо, бледное и напряжённое, было так близко, что я мог разглядеть каждую морщинку, каждую каплю пота на её лбу.

— Вставай! — прошипела она, и в её голосе была не только тревога, но и что-то ещё — решимость, которая заставляла меня двигаться, несмотря на усталость и страх.

Но я всё равно обернулся. Их глаза горели в темноте, как маленькие огоньки ада. Они приближались, и я понял: мы слишком медленные.

— Беги! — выкрикнула мать, подталкивая меня вперёд.

И мы побежали. Но лес закончился внезапно. Перед нами открылся обрыв. Внизу была река, её чёрные воды мчались с такой скоростью, что казались живыми. Вода бурлила и пенилась, словно зверь, готовый проглотить всё, что попадётся на её пути.

— Стой, — прошептала мать, оглядываясь.

Шаги громлинов раздавались всё