ХТОНЬ. История одной общаги - Евгений ЧеширКо

– Зачем тогда ты меня сюда позвал?

– А куда еще? – выдал я максимально глупый ответ.

Аля развела руки в стороны, повернув ладони к ночному небу, как бы показывая этим жестом, что наш мир огромен и не заканчивается у порога этого ресторана.

– Никогда не делай того, чего тебе делать не хочется, – взяв меня под руку, сказала она и куда-то потащила, – в этом заключается секрет счастья. Кстати, здесь неподалеку есть кофейня с кофе навынос. Он у них самый вкусный в городе.

– А как же этот… Буйабес?

– Понятия не имею, как он выглядит, и узнавать не хочется. Хочется кофе.

Заметив в моих глазах немой вопрос, Аля все же пояснила:

– У Куприна есть рассказ про это блюдо.

– А, понятно.

Понятно мне ничего не стало, но мышцы моего лица уже устали от непонимающего и растерянного выражения и я решил, что хватит с них на сегодня. Я расслабился.

До двух часов ночи мы гуляли по городу, пили кофе, ели какие-то пирожки и разговаривали абсолютно обо всем. Какая-то невидимая стена обрушилась между нами после этой ситуации в ресторане, и вместо страха сделать что-нибудь не так, что может не понравиться Але, в моей душе поселились спокойствие и свобода. Будто бы я все это время жил в какой-то клетке, которую взяла и разломала Аля. Я будто бы всей грудью вдохнул свежего воздуха, искренне поразившись тому, что такой воздух вообще существует.

Мы давно собирались выбраться на природу и прогуляться с Алей по лесу, но все как-то не получалось то у нее, то у меня. Сегодня был замечательный день для такой прогулки, но дождь нарушил все планы.

– Может, тогда в парк? – предложила она.

Я поморщился – парк, даже при наличии деревьев, был плохой заменой лесу.

– Ты там снова гримасничаешь? – раздался ее голос в трубке.

– А ты снова наблюдаешь за мной через скрытую камеру?

Я поймал себя на том, что невольно пробежал взглядом по потолку. Никак не могу привыкнуть к тому, как Аля чувствует мое настроение даже на расстоянии.

– Конечно. Поэтому я знаю, чем ты занимался сегодня ночью, – игриво засмеялась Аля.

Я посмотрел в угол – туда, где сегодня ночью сидел Темный. В углу было пусто и светло.

– И чем же?

– Наверное, слушал разговоры своих соседей о том, в каком магазине сегодня акция на подгузники?

Алю очень веселят мои рассказы об общежитии и его жильцах. Для меня же ее смех является некой терапией – когда я вижу, как она смеется над моими проблемами, мне становится легче и я уже не так остро воспринимаю все свои неурядицы. Долгое время я не говорил ей о том, что живу в общежитии, – этот факт казался мне чем-то постыдным, особенно на фоне того, что сама Аля живет в собственной однокомнатной квартире. Однажды я не выдержал и рассказал ей о своих переживаниях. Аля выслушала мой рассказ и принялась задавать какие-то, как мне тогда показалось, глупые вопросы, не относящиеся к теме, типа: «Какую музыку слушает Самохин?» и «Сколько лет Верке?». Для меня признание о моем месте жительства было чем-то вроде исповеди. Я ожидал увидеть любую ее реакцию – от сочувствия до презрения, но уж точно не интерес к моим соседям. Заметив, что я отвечаю неохотно, она бросила на меня свой мимолетный, но как всегда чертовски проницательный взгляд и, немного помолчав, сказала:

«Ты хочешь, чтобы я тебе посочувствовала?»

«Еще чего», – хмыкнул я.

«Чтобы порадовалась?»

«Да вроде нечему».

«Вот и я так думаю. Поэтому и задаю вопросы, ответы на которые мне интересны. А место жительства – понятие временное, особенно в твоем возрасте».

Мне нечего было возразить на эту реплику, а ей нечего было к ней добавить, поэтому признание о моем месте проживания, как облачко на морозе, вырвалось из моего горла и растворилось в воздухе без остатка. После этого она часто просила рассказать о своих соседях, что я поначалу делал без особого энтузиазма, а затем мне самому это стало нравиться – иногда мне казалось, что Аля и сама живет в моем общежитии, настолько она была посвящена в суть всех событий, происходящих в нем, хотя ни разу не была у меня в гостях. Единственный, о ком я никогда не упоминал, – это Темный. Ей о нем знать ни к чему, хоть я и уверен, что она за минуту найдет простое и логическое объяснение данному явлению.

– Так что? В парк идем? – спросила Аля, не дождавшись ответа на свой вопрос.

– С тобой хоть на край света.

– Только не говори мне, что ты из секты плоскоземельщиков, – хмыкнула она в трубку.

– Не называй мою секту сектой, – строго ответил я.

– Серьезно?

– Что?

– Ты веришь в плоскую Землю?

– Только в плоский юмор. Это моя религия.

– Ты себя недооцениваешь.

– Ты меня тоже.

Аля рассмеялась, и я улыбнулся. Меня страшно радует ее смех.

– Я буду готова через сорок минут. Зайдешь за мной или там встретимся?

– Зайду.

– Тогда до встречи.

Я уже привык к тому, что, прощаясь, она никогда не дожидалась ответных слов, поэтому просто положил телефон на стол и, вытащив из шкафа чистое полотенце, отправился в место, при посещении которого это полотенце всегда кажется мне неприлично выделяющимся своей свежестью – в душ.

Душевая расположена в самом конце коридора, напротив общей кухни. Она разделена на две части – мужскую и женскую, в каждую из которых ведет отдельная дверь. Если не использовать в описании этого места прилагательные, то может показаться, что это помещение очень даже приличное. Стены и пол обложены кафелем, есть три кабинки, огороженные с трех сторон перегородками, а из леек льется вода. Если все же добавить к этому описанию прилагательных, то общая картина тут же поменяет свои радужные краски. Кафель на стенах и полу серого цвета, хотя изначально был белым, перегородки почему-то заканчиваются на уровне плеч – наверное, чтобы каждый посетитель мог следить за своим соседом и в случае инфаркта от резкого перепада температуры воды при поворачивании вентиля на одну миллионную долю миллиметра смог заметить это и сообщить в скорую. К слову, Шапоклячка однажды пыталась собрать деньги на ремонт душевой, в смету которого, помимо всего прочего, входило и переоборудование этих самых перегородок – они должны были вырасти до потолка и разжиться дверьми, но почему-то именно на это важное и нужное мероприятие жильцы денег пожалели и отвергли предложение Надежды Ивановны.

Я подошел к душевой и дернул дверь за