Что это за мать... - Клэй Маклауд Чэпмен

— Ты видишь его?

— Да.

— Хорошо. Теперь держись за него. Вложи в него всю свою энергию, пока это не станет больше, чем просто картинкой в твоей голове. Больше, чем просто мыслью. Чем больше ты вложишь себя, своей энергии в Скайлера, тем яснее он станет для нас обоих. Более реальным. Сможешь?

— Да, — говорит Генри.

— Мысль плюс время плюс энергия. Сделай его реальным. Целым. Сможешь?

— Да.

— Поехали...

Реки, протекающие через Вирджинию, всегда казались мне складками на ладони, поэтому для моих постоянных клиентов я вижу ручьи. Говорю о заводях на их коже. Они должны видеть землю, на которой живут, в своём предсказании. Я говорю им представить, что мякоть их ладони — это Чесапикский залив.

Это каким— то образом расслабляет их. Помогает опустить защиту. Позволяет мне копаться без помех.

Для людей, которые называют Средний полуостров своим домом, чьи дома стоят на колёсах, все они живут за чертой бедности, едва сводя концы с концами, просто чтобы дожить до завтра, ещё одного дня... никто из них не хочет слышать о кольцах Сатурна, восходящем Стрельце или третьем глазе. Эти люди хотят будущее, в которое можно верить. Которому можно доверять. Им нужно увидеть его своими глазами. Подержать в руках.

Мы все понимаем реку. Она кормила наши семьи поколениями. Это наш дом. Вот что я вижу. Река, все наши реки — Раппаханнок, Пьянкатанк, Йорк. Вода всегда возвращает. Это будущее, которому эти люди могут доверять... а я их деревенская оракулка.

— Представь себя на воде, — говорю я Генри. — Мы в лодке. Только мы двое.

Мы плывём вверх по течению, вглубь складок его ладони, куда он никогда не заходил. В нашей коже так много притоков и неисследованных заводей, скрытых от глаз. Ты никогда не знаешь, где они, пока не начнёшь искать. Для этого нужно терпение... и проводник.

— Ясный день, — говорю я. — Ни облачка. Только солнце печёт нам в спины.

Вода спокойна. Гладкая, как стекло.

— Протяни руку, проведи пальцами по воде. Почувствуй её, если сможешь. Как она прохладна.

То, что лежит внизу, остаётся скрытым. Под нами крабы, шныряющие в иле. За ними следуют рыбы. Всё это есть в руке Генри, пока он может представить это в своём сознании.

— Ты видишь это?

Генри сглатывает, прежде чем ответить, глаза всё ещё закрыты.

— Да.

— Теперь мы плывём дальше вверх по течению. Дальше, чем ты когда— либо был... — Единственный звук — это мягкий плеск воды о борт нашей лодки. Вёсла рассекают воду. — Здесь никого, ни души, на мили вокруг. Мы совершенно одни. Эта река наша.

Водный путь внезапно сужается. Деревья на берегу тянутся к нам, пока мы плывём. Берега смыкаются, и мы оказываемся под сенью деревьев.

— Теперь, когда мы зашли так далеко, я хочу, чтобы ты огляделся. Скажи мне... Что ты видишь?

Я медленно провожу ногтем по самой глубокой борозде на его ладони, убеждаясь, что Генри осматривает окрестности. Ему нужно увидеть это самому. В своём сознании.

— Скажи, — говорю я, — ты видишь...

Шалаш для охоты на уток.

Комната сжимается. Поддельные панели из гикори изгибаются вокруг нас. Клянусь, я услышала это слово, но не могу сказать, сказал ли его Генри — или оно просто всплыло в моей голове само. Оно прозвучало как одно слово, duckblind , слитое воедино. Откуда оно взялось?

— Я вижу... — Его голос дрожит, слова прерываются, но что— то есть, на кончике его языка. Узлы на каждой панели поддельного дерева на стенах теперь выглядят как насмешливые глаза, выглядывающие из— за разных деревьев, наблюдающие из фальшивого леса вокруг нас.

Бисерная занавеска за моей спиной внезапно начинает раскачиваться сама по себе, каждая пластиковая нить колышется взад— вперёд, будто только что открылась входная дверь, случайный сквозняк заставляет кристаллы качаться. Я слышу звяк— звяк  прямо за плечом, их слабый звон наполняет комнату.

Я выкидываю этот звук из головы. Мне нужно сосредоточиться на Генри.

— Что ты видишь, Генри?

— Я... я вижу... — Генри колеблется, потерян.

— Ты видишь шалаш для охоты на уток?

— Да.

— Где он?

— Впереди.

— Иди к нему. — Едкий привкус солёной воды наполняет гостиную. Она щиплет мои ноздри, будто до нас только что донесло запах Чесапика. В моих лёгких — солёная вода. — Ты можешь до него добраться?

— Да.

Я чувствую