Странница - Илья Георгиевич Шаблинский

подумал, — дубликат телефонной книжки жены. Оригинал он стащил и изучил — совершенно безрезультатно — месяц назад. Сейчас на это тоже не следовало тратить чересчур много времени. Он быстро пролистал чистые глянцевые странички (оригинал, помнится, был замурзан), исписанные знакомым крупным почерком. Ничего интересного, ничего нового. Не было номеров без указания имени, не было номеров, обозначенных лишь инициалами. В основном все скучно, аккуратно, даже с отчествами: «…Альтшулер Лев Бор., проктолог (номер), Акиньшин Ст. Иг. (номер)… Головчинер Викт. Алекс., уролог (номер)… Хмельницкий Артемий Викт. ремонт, от Эллы (номер)» и так далее.

На предпоследней страничке он все же остановился. Хотя это не было похоже на номер — скорее, на торопливую запись некоего расчета: «15 2 от 3». Корней хмыкнул. Листнул страницу и нахмурился: на последнем листке, приклеенном к обложке, была воспроизведена та же запись, но уже не ручкой, а карандашом. И впрямь — похоже на напоминание. В оригинале телефонной книжки такого он, кажется, не видел. Хмурясь и кривя рот, еще раз сопоставил рядки цифр, пожал плечами и вернул книжку в чрево сумки, пахнущее духами.

Времени до прихода падчерицы оставалось совсем немного.

Темное и пыльное нутро антресоли тоже разочаровало. Из не изученных ранее предметов первейшего внимания заслуживала здоровенная спортивная сумища из кожзаменителя. Она оказалась пуста. Еще у самой стены был обнаружен рулон плотной бумаги, обернутый выцветшей газетой и заклеенный скотчем. Рулон был немалой длины — около метра. Отложив его, Корней некоторое время шарил в душноватой мгле. Изыскания не принесли плодов, не считая пары дохлых тараканов.

Ни альбома с фотографиями, ни старых писем не было и в помине. Муж номер один, наводивший на эти места, явно отстал от жизни.

Придя к этому выводу, муж номер два мысленно плюнул и закрыл дверцы антресоли. Повертев в руках рулон и потрогав полоски скотча, он спохватился. Пора было вызванивать Майю.

Еще раз взвесил в руке бумажную трубу — более всего было похоже на свернутый чертеж, такие обычно прячут в футляр-тубус, — и отправил ее обратно: к дальней стене антресольного убежища. В принципе предмет заинтересовал его мало. Но при случае, которого нужно было еще ждать, можно было бы попробовать его распаковать.

12

Майя явилась, как назло, не одна, с Анжелой — рыжеватой, очень длинной и нескладной девицей из параллельного девятого.

— Котлеты из индейки в холодильнике, — предложил Корней.

Майя, расплескивая воду, весело умывалась в ван ной. Сквозь плескание осведомилась у подружки:

— Жрать со мной будешь?

— Не. Ты журнал дай, и я пойду. А то там Тем ждет. — Анжела, кажется, была слегка смущена наличием неуместного родителя.

Заграбастав толстое глянцевое издание — к изум лению Корнея, это был Men’s health, — она подхватила сумку и испарилась. Разговор Корней решил отложить на после обеда. Пятнадцатилетний ребенок должен нормально поесть после школы.

Перекусив, Майя принялась куда-то суетливо собираться, переоделась в брючный костюм светлосерого цвета и теперь мудрила с прической перед зеркалом в холле.

— Можно тебя на минутку? — Корней возник на пороге их с Ингой комнаты.

Майя насуплено покосилась, но спрятала щетку в карман, прошла вслед за отчимом и остановилась у стенки с портретом юной Инги.

— У меня к тебе один вопрос, — начал Корней. — Но сначала хочу сказать одну вещь. Одну вещь… И раньше, и теперь, и… всегда ты можешь полностью рассчитывать на меня… в плане финансирования твоих… проектов.

Он сделал паузу, Майя, сохраняя на лице хмуро-подозрительное выражение, медленно кивала. После чего легко вздернула голову и вздула падающую на лоб челку. Что означало волнение.

— Мне в данный момент хотелось бы лишь знать, — продолжил Корней, чуть понизив голос, — зачем тебе была нужна эта тысяча? Заранее могу сказать, что ты сможешь оставить ее себе… Но. Сама знаешь, что меня может волновать. Наркотики, ну и… что-то подобное.

Он заранее все обдумал и решился на этот прием. Давний следовательский опыт не был забыт. Такое вообще не забывается. Он сейчас не спрашивал, брала ли она деньги, он это резюмировал. Все было ясно, выявлено и доказано.

Майя, кажется, поняла этот прием и едва заметно усмехнулась. Но и побледнела. Корней решил, что данный подход может все же показаться ей унизительным, а он более всего опасался какой-то вспышки, обиды, потока слез.

— Ну, хорошо, — сказал совсем тихо, — не настаиваю, чтоб мы говорили об этом сейчас. Я…

Майя его перебила:

— Ну да, я взяла. Извини. Я должна была отдать долг. Семьсот баксов.

Корней машинально провел ладонью по волосам, от затылка к шее.

— Долг… Звучит как-то… Так на что же ты эти деньги одалживала?

Майя куснула нижнюю губу, перевела взгляд в потолок.

— Об этом я говорить не буду…

Поскольку голос ее дрогнул, Корней рассудил, что настаивать бесполезно. Но секундой позже она, сильно потянув носом воздух, сочла нужным пояснить:

— К наркоте это отношения не имеет…

Корней выдержал паузу, после которой осторожно уточнил:

— И что — строго у вас там… с возвращением долгов?

— Строго, — ответила Майя, не глядя на него.

— Кстати, а почему ты тысячу взяла, если должна семьсот?

— Ну… На всякий случай.

— Может, у тебя там «счетчик» какой? — осведомился Корней.

— Может.

Он прошелся по комнате, подошел к окну, резко обернулся:

— Так ты уже отдала эти деньги?

— Д-да… То есть нет. Не успела еще. Мы не встречались с ней.

«Решила не врать», — заключил Корней. Он подошел к Майе, приобнял ее, с некоторым усилием усадил на край супружеской постели, а сам присел рядом на корточки. Теперь он смотрел на девушку чуть снизу.

— Как я тебе сказал, деньги эти пойдут туда, куда ты считаешь нужным. Без проблем. Но у меня есть одно железное условие… Я поеду вместе с тобой. И сам отдам деньги. Тихо! Да подожди ты!.. Пойми, они должны видеть, что за тебя, если что, заступятся. Причем так, что мало не покажется. Поверь, это нужно… Да, кстати. А кому ты должна?

— Кочерге, — тихо произнесла Майя.

— Не понял.

— Ну, Вике Кочновой, она из девятого «В».

— Вика, Вика… Это которая с Челябинской улицы?

— Да.

— Так ты ж вроде с ней в летний лагерь ездила? В мае…

— Да, — глухо подтвердила Майя.

— В поход еще ходили… Да? Ну-ну. Одна школьница одалживает другой семьсот долларов. И кажется, хочет потом еще содрать проценты. Так? Что ты молчишь? Вы ж вроде подруги были?

— Какая она подруга… Она теперь вообще… с сущевскими водится, — хмуро пояснила Майя, — ей теперь все по хрену.

— Что за сущевские? — озаботился Корней. — Может, гаванские?