Не путайся под ногами! - Гульнара Черепашка

мол, Кессель ранен в Филаре и лежит при смерти. Ладно, пусть это — вранье. Но дыма без огня не бывает! Второй что-то болтал о поручении короля в Гельвеции, которое маркиз якобы выполняет. И якобы он скоро вернется с подмогой из гельвейских войск. Спрашивается: если это — официальная версия, как тогда просочились сведения о его пребывании в Филаре в желтую газету?

— Славный вопрос, — проворчала Агнес. — Я так понимаю, дело в Филаре и правда не хотят разглашать. Мне пришлось подписать очередной документ о сохранении тайны.

— Значит, и вестей из Филара не было?

— Фиа, ради святого Иеронима! Я ведь была у тебя недавно, — укорила подруга. — Уж если бы что-то было, я бы непременно тебе сказала. Я ведь знаю твою беспокойную натуру, — она усмехнулась. — Тебя нельзя оставлять в неведении! — и тут же посерьезнела. — Нет, в Филаре всё тихо. Никаких вестей. Никаких сообщений о подозрительных событиях или лицах.

— Только нынешнее извещение о прорыве границы и захвате. На четвертой странице «Голоса Ковентри».

— Да, любопытная подробность, — хмыкнула Агнес. — Значит, зашли на нашу территорию со стороны Нейтании, заняли окрестности — и дальше ни ногой?

— И окрестности заняли вроде как без шума и сопротивления. Во всяком случае ни слова о кровопролитных сражениях, отчаянном сопротивлении защитников и вообще каких-либо действиях наших войск…

— Такое могло быть, если заметку отправляли в столицу под контролем захватчиков, — заметила подруга. — То есть, местному редактору просто приказали отправить извещение — и он отправил. Писать о сражениях и потерях ему запретили.

— И что там творится…

— Сможет узнать только разведка! — припечатала Агнес. — А это уж точно не наша с тобой компетенция… о, а вот и наш обед! — прибавила она, оживившись, когда в гостиную зашла Ирис. Та оставила тележку с горшками, кастрюльками и тарелками, а сама вышла прочь.

Агнес принялась разливать суп и выставлять на столик тарелки с нарезанным копченым окороком, грудинкой и сыром.

Лишь спустя около часа, когда помощница увезла опустевшую посуду, подруги вернулись к разговору.

— Так вот — насчет заметки, продиктованной под угрозой оружия, — проговорила Агнес. — Четвертая страница, Фиа! Ты сама это заметила. И уж на этом точно настояли не захватчики с оружием в руках.

— Иными словами, новость нарочно замяли. Задвинули подальше, за известиями о новых сплетнях и премьерах. И зачем? Чтобы не вызывать панику в столице?

— Может быть, — протянула Агнес. — Хотя едва ли это — единственное объяснение. Скорее всего, сохранить спокойствие — это даже не основная цель. Маркиз находился последнюю седмицу с лишним в Филаре — ну, за исключением пары прилетов в Ковентри. Навряд ли его единственной целью был ваш квартал.

— А скорее всего, он показывался там, лишь потому что ему было по дороге.

— Угум. Я не верю, что Кессель не знал о том, что готовится вторжение. Впрочем, сначала разберемся с тем, что мы можем узнать, — прибавила подруга, встряхнувшись. — Выяснить, разносчики каких газет очутились в обители милосердия, не столь сложно. А вот насчет слухов о маркизе я напишу Тейгу — возможно, он что-то знает. Идем! — она поднялась и решительно направилась в небольшой кабинет.

Фиона даже удивилась. Вот так просто? Спохватившись, направилась вслед за подругой.

* * *

Фиона с любопытством следила за приготовлениями подруги. Ни разу до сих пор она не видела, как отправляют письма с глазом нарвала. Отец всегда занимался этим один, в своем кабинете — подсмотреть ни разу не удалось. Ронан… он, может, и согласился бы удовлетворить любопытство жены — но у него ни разу за время их супружеской жизни не возникало надобности отправлять письма или посылки столь срочным способом. Да и патент у него был ограниченный — на личное пользование. Сама она никогда глаза нарвала в руках не держала.

Специальное небольшое бронзовое зеркало, жаровни. Прямо-таки подготовка к какому-нибудь ритуалу!

В сравнении с этим сам так называемый ритуал показался куцым и обидно быстрым. Вот в пальцах Агнес разгорается круглый камень с крупную вишню размером, прежде чем испариться в следующий миг — а вот в распахнувшейся на несколько мгновений щели в пространстве перед зеркалом исчезает письмо.

— Если не слишком занят — ответит часа через два-три. Ну, в крайнем случае — дождемся ответа к ночи или завтрашнему утру.

Фиона кивнула. У нее появилось ощущение, что она снова теряет время. Вот только… не может ведь она отправиться в Филар прямо сейчас? Тем более, неизвестно, что там делается.

— Ты так и не рассказала, чем занималась весь вчерашний день, — окликнула ее Агнес. — Ты удрала из обители из-за слухов о Кесселе, в городе услышала новости из окрестностей Филара. А что ты вчера делала?

— Ты не поверишь, — Фиона криво усмехнулась. — Несколько часов с утра, и несколько — поздним вечером я провела, лежа под кроватью, — она невольно хихикнула, увидев, как округлились глаза подруги. И принялась рассказывать о своих изысканиях и внезапных итогах.

— Словом, ты намеревалась узнать, чем занимается твоя соседка. А та успела раньше сунуть нос в твои дела! — заключила Агнес.

— Эти пожилые дамы оказались удивительно резвыми.

— Ну, не нужно быть семи пядей во лбу, — протянула подруга. — Она ищет точные указания — было ли твое появление у фанатиков случайным или намеренным. В сговоре ты с Милном — или просто стало случайной сопутствующей жертвой какой-то его аферы. Сейчас она вообще заподозрила, что ты не та, за кого себя выдала. Другой вопрос — откуда эта дама узнала, что в Филаре была именно ты с соседом. Ты ведь говорила — их главарь так и не понял, кто вы такие!

— Угум. Так что мы сумели наплести ему с три короба — и он даже не заподозрил, какое это вранье!

— И до последнего не подозревал. Иначе демона квадратного он подпустил бы тебя к корню Великого древа! И плакал бы ваш хитроумный план побега, — она помолчала. — Твоя соседка связала ваше с Милном исчезновение с появлением двух подозрительных лиц у порога ее друзей-сектантов после твоего возвращения в столицу.

— Иными словами, — протянула Фиона.

— Иными словами, в рядах сотрудников маркиза завелся крот!

— Я даже представить боюсь, как он мог допустить такое.

— Никто