Невероятное наследство (книга 2) - Лана Лэнц

Мартын едва заметно ухмыльнулся, и очень тихо, почти неслышно, произнёс: «Обращайся, если что, всегда в твоём распоряжении. Я не только замечательно готовлю, но и многое другое чертовски хорошо делать умею, а уж как целуюсь… поверь, никогда не пожалеешь».

Он вышел из спальни в большую комнату, где они до этого пили чай и наткнулся на сидящую там Кицу, которая тут же повернулась в его сторону. В общем, прошмыгнуть незамеченным не удалось.

— Что, бедняжечка, сегодня тебя в очередной раз отшили? — ехидно спросила она.

— Ты о чём? — пожал плечами бес.

— О вашем разговоре.

— Подслушивать нехорошо! Тебя этому никто не учил? — ехидно сощурив глаза, укорил её Мартын.

— Слух у меня лисий, сам знаешь, даже заткни я уши ватой, всё равно вас бы услышала. А учили меня как раз подслушивать, подглядывать, анализировать и делать выводы. Я же шпионкой была, если помнишь, так что всё делаю, именно так, как учили, — сообщила ему, усмехнувшись, Кицу.

— Хозяйке сон приснился, вот она и перепутала его с действительностью, а ты уже тут наверняка нафантазировала себе всего и много. Любят женщины придумывать то, чего и в помине не было, как ни крути, ты тоже из их числа.

— А я и не о ней вовсе, я о Кохэку, — заявила лиса с недвусмысленной улыбочкой.

— Чего это ты слышала? — насупился бес. — Я в твои личные дела, между прочим, не лезу. Всё у меня в порядке. Кошка уговаривала пойти с ней, но я должен свою подопечную охранять, сама понимаешь, так что отказал бедняжке. Хозяйка обо мне и так волновалась, она мне об этом сама сказала. Понимает, что бесы не бессмертные, — озвучил Мартын слова Любы, не досказывая продолжения разговора с ней.

— Ты почему Любашу в свет не выводишь, «не бессмертный»? Сейчас самые прекрасные годы в её жизни, а ты держишь девушку взаперти, и колдовать почти не учишь, — хмыкнув, продолжила разговор Кицу.

Хитрый бес без труда заметил, что лисе завидно, ведь о нём, бездушном создании, заботятся, за него переживают, а она веками одинока и никому не нужна.

Отвернувшись к стене, сделав вид, что поправляет подушку, на которой сидел, он гордо улыбнулся, про себя подумав: «Один-ноль, Кицу, один-ноль».

На следующий день был дождь. Небо укрыло всё своим скучным серым покрывалом и казалось, что нет места, где можно спастись от этой напасти. Когда вся троица, прогулявшись по магазинам, направлялись домой, пошёл дождь. Планировалось успеть вернуться до него, но не вышло.

Поскольку дамы собрались на вечер в посольство, то нужно было присмотреть наряды, иначе они и сегодня сидели бы дома, болтая и греясь в горячей воде.

Мартын, вспоминая свои прошлые перипетии, чтобы не провоцировать в этот раз любвеобильную японскую молодёжь и не прятаться потом по туалетам, сразу, как только они спустились к подножью скалы, обернулся пожилым японцем и продолжил путь уже в таком виде.

В огромном магазине Люба и Кицу мерили платья, он даже одобрил несколько, но потом ему это изрядно надоело, и он уселся на кресло возле большого окна, лениво поглядывая на серую непогожую улицу и спешащих куда-то людей.

Обделённые вниманием беса, дамы не расстроились, а выбрав платья, незаметно оплатили их и оставили в магазине, сообщив, что заберут в ближайшие три дня, к тому же попросили добавить в пакет приглянувшиеся туфли. Общая стоимость всех этих нарядов была такова, что договориться об такой малой услуге, как хранение, не составило ни малейшего труда. А продавцы из магазина провожали их всем отделом с глубокими поклонами и искренне просили приходить почаще.

«Ещё бы, мы тут сегодня оставили, чуть ли не их месячную выручку», — подумала Кицу.

Она намеренно не показывала Любе ценники, боясь, что девушка откажется принимать в подарок такие дорогие вещи.

Мартын наблюдал всю эту картину со стороны и искренне радовался, что он сейчас не рядом с ними, он не любил особого внимания толпы к своей персоне.

Любу поначалу такое отношение обслуживающего персонала смущало, но постепенно она привыкла и научилась получать от этого удовольствие.

Представляла, что приехала погостить в добрую сказку, где все считают её принцессой, после этого слегка неуютное ощущение, что происходит всё это не с ней, а с какой-то незнакомой девушкой, постепенно прошло, и она начала увлечённо играть в предложенную ей игру.

Из магазина они вынесли только упакованные в пакеты джинсы, несколько свитеров и забавные плащи для дождливой погоды. Таких Люба никогда не видела, а после примерки очень долго хихикала, ведь она была в этот плащ укутана, как жёлтая гусеница в кокон, к тому же на капюшоне торчали не то усики, не то ушки, что придавало наряду гусеницы вполне завершённый вид.

Они уже подъехали к лесу, когда поднялся ветер и хлынул дождь. Мартын мигом достал огромный зонт и укрыл выходящих из такси дам.

Любаша так и не поняла, откуда он его взял, но потом догадалась, что за его спиной висит уже знакомая сумка. На какое-то время, пока они с лисой натянули свои жёлтые коконы, он их прикрывал, несмотря на то, что ветер пытался вырывать зонт из рук беса и вывернуть наизнанку.

Брызги воды, из-за ветра, который очевидно так и не решил с какой стороны дуть на пару гусениц с ушками на голове и глупого парня, пытавшегося прикрыть эти неуклюжие жёлтые создания, хлестали со всех сторон, и прятаться под зонтом было бесполезно. Превращение в ворон сейчас тоже не принесло бы нужного результата, мелких птиц разбило бы ветром о скалу или о землю, так как в такую ветреную погоду даже огромные самолёты не летают. Тут нужно было что-то другое.

Убрав бесполезный зонт и все покупки в свою волшебную сумку, Мартын попросил девушек превратиться в небольших змеек и пообещал сам поднять их наверх.

Это оказалось проще, чем становиться вороной. Люба, почти шёпотом произнесла несколько выученных ею ещё в Костышевке слов и оказалась лежащей в грязи, у ног огромного человека, точнее беса в виде человека.

Вода хлюпала со всех сторон, и не попадала в глаза лишь потому, что девушка успела их вовремя прикрыть вторым, очень тонким кожаным веком. Движения её стали вялыми и страшно захотелось спать. Рядом засыпала такая же маленькая жёлтая змея, с выступами на голове, напоминающими рожки.

Мартын резким движением подхватил извивающихся подруг и,