Много смертей Гарри Поттера - ShayneT

Стоять у двери оказалось утомительно. Он даже не помнил, зачем сюда пришел, и никакого движения снаружи. Если он беспокоился, что нечто проникнет внутрь, то разве не следовало поступить мудро, заставив дверь исчезнуть?

Для кого-то снаружи дверь не появится, пока Выручай-комната занята, и никто никак не смог бы забраться внутрь. Даже если бы они смогли как-то обойти антиаппарационные щиты, то прыгать им пришлось бы вслепую, что являлось невозможным.

Гарри оглянулся и начал убирать дверь, но вдруг осознал, что гостиная Гриффиндора исчезла. Вместо нее вокруг находились подземелья Слизерина.

От первой из гостиных он испытывал дискомфорт, настолько зловещей она оказалась, но при этом не мог припомнить, чтобы сознательно менял обстановку.

Хотя, может, оно и к лучшему. Он сможет проскользнуть в свою кроватку и в первый раз выспаться в полной безопасности, зная, что никто не придет покушаться на него. Первый раз за долгие годы выспаться мирно.

Он припомнил историю, которую ему рассказывали в последний год его обучения в маггловской школе. Что-то о гиганте, державшем небо. Наказание от короля богов за что-то… Гарри и правда не помнил, за что. Но он помнил ту мысль о необходимости вечно держать неимоверный вес, не имея возможности вообще отдохнуть.

Больше половины жизни Гарри держал на своих плечах вес всего мира, по крайней мере, все те годы, которые он помнил. Разве не будет правильной возможность отложить ношу в сторону и наконец-то отдохнуть?

Моргнув, Гарри осознал, что снова стоит рядом с диваном. Он размышлял и даже не понял, что подошел к нему.

Гарри потянулся за диадемой и остановился. Непохоже на него, вот вообще. Он счел Дамблдора величайшим дураком в мире за надевание кольца, возможно, снабженного ловушками, и теперь собирался сделать то же самое, только со своей головой?

Гарри усилил щиты окклюменции и охнул, ощутив, как внезапно проясняется разум. Определенная часть щитов работала всегда как часть его тренировки, но, похоже, диадема смогла вкрасться к нему в доверие, обойдя их.

Очень коварно, и Гарри заподозрил, что в присутствии других диадема оказалась бы не так сильна или действовала бы не так очевидно. В конце концов, наедине с кем-то диадема могла сосредоточить всю свою энергию на его разуме, но в присутствии многочисленных людей ей пришлось бы действовать незаметнее.

Сдаться ей оказалось так легко, и все это время мысли в голове казались ему собственными идеями. Кто-то вроде Гермионы, вообще не располагавшей щитами, еще быстрее поддался бы влиянию диадемы.

— Гарри? — спросила Гермиона.

Она стояла в дверном проеме, разглядывая слизеринский орнамент. За ее спиной стоял Дамблдор.

Гарри мог понять ее замешательство, учитывая то, что она ожидала найти его поджидающим у двери, а не стоящим над диадемой, таращась на украшение.

— Мисс Грейнджер поведала мне о вашем… случайном происшествии, — заметил Дамблдор.

Они ступили внутрь Выручай-комнаты, и дверь исчезла, скорее всего, по воле директора. Дамблдор подошел и встал рядом с Гарри, внимательно разглядывая диадему на диване.

— Крестражи могут быть… поразительно убедительны, — мягко произнес директор.

Гарри не решился посмотреть ему в глаза. Он испытывал стыд за то, что счел Дамблдора дураком или за свои мысли, мол, справился бы намного лучше. Гарри справился, но отчасти потому, что располагал воспоминанием о случившемся с Дамблдором, напоминавшем ему, почему использовать крестражи — глупо.

Диадема паразитировала на страхах и комплексах, которые он даже не осознавал толком… что он недостаточно хорош или умен. Она подкармливала присущую ему паранойю.

Прямое обращение к Гермионе оказалось мастерским ходом, Гарри предположил, что и с ним произойдет то же самое и изготовился противодействовать словам диадемы. Гарри задумался, собиралась ли диадема на самом деле манипулировать Гермионой или просто готовила почву к последующей атаке на него.

— Она развращает, — откликнулся Гарри.

Бросил взгляд на Гермиону, выглядевшую бледно, и задумался, а не разговаривает ли с ней диадема прямо сейчас. Следовало разобраться уже с крестражем, причем быстро.

Дамблдор посмотрел на него и извлек коробку. Надел перчатки из драконьей кожи, и секунду спустя вытащил клык.

Еще мгновение спустя ударил им по диадеме.

Та закричала, и ужасное черное облако вырвалось из нее наружу. Оно шипело и корчилось, и закричало Гермионе:

— Он никогда не полюбит тебя. Все закончится тем, что он предаст тебя.

Облако устремилось поспешно к Гарри, словно ища убежища теперь, когда объект, привязывавший его к миру, исчез, но все равно опоздало. Заорало пронзительно от боли и исчезло секунду спустя.

Гермиона стояла белая как полотно. Она никогда раньше не видела уничтожения крестража, и Гарри ограждал ее от некоторых, более неприятных, частей своей жизни.

Оказал ли он услугу Гермионе или сделал ее слабее, чем она могла бы быть в противном случае?

Что Гарри мог сказать, чтобы подбодрить ее? Кто-то, планировавший предать другого, несомненно, начал бы заявлять, что даже и не помышлял о подобном. Ложь являлась неотъемлемой частью предательства.

— Сегодня Гарри выказал огромное доверие к вам, мисс Грейнджер, — сказал Дамблдор за его спиной. — И я считаю, что его доверие нелегко заслужить.

Гарри оглянулся на Дамблдора с признательностью во взоре.

Пожалуй, сотня лет занятий дипломатией пригодилась в подобных ситуациях. Разговоры с девчонками, нет, Гарри никогда они не удавались толком. Он мог общаться с Гермионой лишь потому, что редко видел в ней девушку. Сейчас это тоже изменилось, и данный факт причинял ему легкий дискомфорт.

— Тем не менее, я встревожен, — продолжил Дамблдор.

Гарри опять оглянулся на директора и в этот раз непроизвольно отступил на шаг, узрев выражение его лица.

— Мы вовлечены в дело, от которого зависит судьба всей магической Британии, — заявил Дамблдор. — И если Волдеморт или его последователи узнают, чем мы заняты, то все будет потеряно.

Гермиона ничего не ответила, лишь смотрела пристально на директора.

— Находящийся здесь Гарри оказался избран, и на плечи его взвалили судьбу всего волшебного мира, — продолжал Дамблдор. — Неимоверная ноша, с которой не справилось бы большинство людей даже вдвое старше вас.

Гарри нахмурился. Не послышалась ли ему нотка