Много смертей Гарри Поттера - ShayneT

Огромнейший риск: любой человек, знавший, что происходит, являлся еще одной возможностью для утечки тайны. Все могло произойти даже непреднамеренно, просто соскочившая бы с языка пара слов или болтовня под влиянием Веритасерума совершили бы непоправимое.

Или более мрачный вариант — пытка, если ее поймают и начнут допрашивать.

— Вопрос, который следует задать, не оказалось ли это доверие ошибочным? — спросил Дамблдор. — Способны ли вы вынести эту чрезмерную ношу?

Гарри посетило тревожное ощущение осознания, что будет дальше. Он заподозрил, что не окажись Гермиона так продвинута в окклюменции, то Дамблдор уже стер бы ей память. Тем не менее, оставалась неясной эффективность стирания памяти опытному окклюменту.

Имелся вполне неплохой шанс, что заклинание или не сработало бы, или продлилось бы недолго, по крайней мере, если бы Гермиона уже задействовала свои щиты.

— Возможно, вам будет лучше без этой ноши, — продолжал директор. — Безопаснее для всех участников.

Гермиона ни в коем случае не являлась недогадливой, и Гарри отчетливо видел момент, когда она осознала, к чему ведет Дамблдор. Ее тело оцепенело, а глаза расширились.

— Я никогда не предам Гарри! — выпалила она.

— Пожиратели Смерти могут быть очень убедительны, — заверил ее Дамблдор. — Иногда с помощью неприятных методов, мягко говоря.

— Если вы все сделаете верно, то они не узнают, о чем им спрашивать, — возразила Гермиона.

Дамблдор помолчал.

— И вас не волнует опасность, в которой вы окажетесь, приняв участие?

— Я находилась в опасности с той самой минуты, когда села на поезд, отправляющийся в Хогвартс, — сказала Гермиона. — Магглорожденная и одна из немногих друзей Гарри Поттера. Возможно ли еще увеличить опасность, угрожающую мне?

Как полагал сам Гарри, большую часть времени их дружбы Гермиона отметала эту самую опасность, и лишь недавно до нее начало доходить, как все обстоит на самом деле. Тот факт, что она, несмотря на подлинное осознание грозящих ей проблем, все равно решила остаться рядом с Гарри, значил для него больше, чем он когда-либо признал бы.

— Вы уверены в этом? — спросил Дамблдор и бросил взгляд на Гарри. — Избавить вас от данной ноши нетрудно, и это позволит вам жить так, как и полагается ребенку в Хогвартсе... свободной от забот.

— Никто в наши дни не свободен от забот, — заметила Гермиона. — Просто мало об этом говорят. Я слышала, как люди говорят о том, что прочли в газете. Они гадали, придется ли им сражаться, когда подрастут... или смогут ли они вообще дожить до тех дней.

Гарри слишком уж сосредотачивался на самом себе и не заметил, но теперь припомнил, что среди его товарищей по учебе определенно присутствовала неявная тревога.

— Им не следовало бы волноваться о подобных вещах.

— Никто не может засунуть головы в песок, — сказала Гермиона. — И если есть дело, которое поможет сберечь всех, то я хочу им заняться. Я хочу сражаться и сделать мир лучше.

Дамблдор некоторое время пристально смотрел на нее, словно взвешивая варианты. Наконец, он сказал:

— Хорошо, мисс Грейнджер. Но если вдруг измените мнение, моя дверь всегда открыта для вас.

Гарри бросил взгляд на диадему. Они уничтожили кольцо, дневник и диадему.

Остались еще три крестража.

65. Онемение

— Я… я не знала, что все будет вот так.

Гермиона продолжала таращиться на диван, туда, где ранее покоился крестраж. Дамблдор смахнул и убрал крестраж прочь, но, как подозревал Гарри, Гермиона ощущала, что место, где лежала диадема, теперь испорчено. Он не винил ее, так как тоже, просто на всякий случай, не испытывал желания когда-либо снова садиться на этот диван.

Гарри уселся рядом с Гермионой на другой диван и неловко опустил руку на ее спину.

— Теперь ты видишь, почему я не хотел, чтобы ты влезала во все это, — тихо заметил Гарри. — Мы тут занимаемся довольно неприятным делом.

— Спасая мир? — спросила она, поднимая на него взгляд.

— Убивая душу человека, — ответил Гарри и замолчал на секунду. — Если мне удастся добиться успеха, то я полностью уничтожу его… никакого посмертия, без шансов на искупление, ничего.

Гермиона отвела от него взор.

— Может, его душа и не заслуживает посмертия.

— И я тот, кто вправе решать подобное? — спросил в ответ Гарри. — Почему? Потому что какая-то некомпетентная старая ведьма провозгласила меня его врагом еще до моего рождения?

— А что еще тебе остается? — спросила Гермиона.

Гарри нахмурился.

— Я пытался придумать что-нибудь иное, но не смог. Он слишком силен, чтобы держать его в заточении… он достаточно хорош в беспалочковой магии, так что даже заключение без палочки не удержит его надолго.

— Можно окаменить его, — посоветовала Гермиона. — Или трансфигурировать во что-то иное, безобидное.

Гарри потряс головой и ответил:

— Последователи продолжат искать его, пока не найдут. Я просто отсрочу неизбежное… заставив наших внуков разбираться с ним.

На щеках Гермионы проступило красные пятна, и Гарри задумался, что он такого сейчас сказал. Прогнал все в голове и ощутил, что его щеки тоже покраснели.

— Я говорил о следующей паре поколений, — пояснил он. — Они не будут готовы к этому так, как я.

— И это означает, что тебе нужно сделать все в одиночку? — спросила Гермиона.

Гарри снова потряс головой.

— Я не один. У меня есть ты и Сириус, и Невилл, и Дамблдор.

— И у директора есть армия, — добавила Гермиона. — Тебе нужно больше четырех людей, неважно, насколько… мы… верны.

Гарри ответил, пожимая плечами.

— Если я смогу убить его навсегда, то неважно, насколько большую армию он соберет. Дамблдор считает, что едва они узнают, что он умер навсегда, как все развалится на части. Там слишком много фракций, ненавидящих друг друга, и поэтому разделение неизбежно.

В конце концов, Волдеморт сколотил коалицию, включавшую в себя оборотней, и великанов, и волшебников, и даже дементоров, по крайней мере, в прошлой жизни. Многие из этих групп ненавидели друг друга, и скорее всего никто не захотел бы подчиняться