Повести и рассказы - Джо Хилл

Марк ДеСпот распахнул глаза. Оцепенел, одеревенел от шока.

— Ты что сделала?! — спросил, будто и не знал.

— Кончено, — сказала я. — Он страдал.

— Нет! — заорал боец, но, по-моему, не на меня он заорал и не из-за того, что я сделала. Заорал он на Бога, забравшего его кота. Заорал на собственную разнесчастную душу. — От дерьмо! От дерьмо, Розуэлл.

Он сполз с нижней ступеньки автобуса, встав на колени. Розуэлл свернулся на боку в красном пятне крови. Марк ДеСпот взял обеими руками его обмякшее тельце, притягивал к себе, поднимал, обнимал.

Я коснулась руки ДеСпота, и он локтем оттолкнул мою руку.

— Угребывай от меня подальше, — заорал. — Я не просил тебя этого делать! Ты никакого права не имела!

— Мне жаль. Только так было лучше всего. У кота была агония.

— Да кто тебя просил-то? Я тебя просил?

— Розуэлла было ничем не спасти.

— Если ты, кобла грязная, не уберешься, то и тебя спасти будет нечем.

Я на такое ничуть не обиделась. Человеку больно. Всему миру больно.

Сунула руку в рюкзак и протянула Марку ДеСпоту бутылку воды. Он на нее и не посмотрел, он и на меня не смотрел, так что я поставила воду на ступеньку рядом с ним. Вблизи разглядела, что он моложе, чем мне поначалу казалось. Вполне мог не старше меня быть. Я сочувствовала ему, не обращая внимания на его неприятную грубость и ребячливость. Я тоже одна-одинешенька осталась на всем белом свете.

Поднялась и пошла дальше, но, когда прошла три квартала и оглянулась, то обнаружила, что Марк ДеСпот следует за мной. Пошатывался, будто пьяный, в сотне шагов позади, а когда заметил, что я смотрю на него, быстро свернул в сторону и сделал вид, будто разглядывает что-то сквозь разбитую витрину в темном зале магазина уцененной электроники. Достал откуда-то ковбойскую соломенную шляпу, и с этой шляпой на голове да с красной косынкой вокруг горла он еще больше прежнего был похож на юного удальца-ковбоя.

Вид его, идущего по моему следу, нервировал. За время нашего краткого знакомства он произвел на меня впечатление того типа личности, кто является жертвой своих собственных эмоций, импульсивным и незрелым. Теперь мне взбрело в голову, что, возможно, у него сложилось мнение обо мне как о склонной к садизму живодерке и что он пустился в путь, чтобы выразить свое недовольство крепко сжатым кулаком. Или, может быть, желая улучшить свой бойцовский счет до шести побед, изгнав и задав трепку одинокой лесбиянке, имевшей несчастье походить на киношных «крутых пареньков».

Впрочем, я шла дальше и еще через квартал смогла перевести дух. Если малый надеялся навалиться на меня, то он упустил свой шанс. По мере того как Бродвей спускался к югу и влился в Нижнюю Чаутокву, он становился все многолюднее. Я услышала шумное громыхание, и большой мусоровоз с цепями на скатах повернул передо мной на улицу. Блестящие иголки кристаллов трещали у него под колесами. Большой глупан в грязном желтом комбинезоне и резиновых перчатках по локоть ехал на задке грузовика. У него за спиной в кузове в три ряда лежали трупы.

Мусоровоз объезжал брошенные легковушки и, когда не хватало места на объезд, пер напролом, сметая авторухлядь со своего пути. Он присоединился к целому каравану мусоровозов. Они выстроились в колонну для поворота на футбольное поле позади большой средней школы.

Казалось, там в оцепенении бродило пол-Боулдера: стайки ребятишек с чумазыми лицами, пожилые леди в домашних халатах. Подобравшись поближе, я увидела мертвых, лежавших рядами вдоль линий разметки футбольного поля от ворот до ворот. Грузовики забирали мертвецов, а родственники отправлялись за ними вслед убедиться, что с останками их близких обойдутся надлежащим образом.

Вы бы подумали, что все они рыдают, что все поле сплошь греческий хор оплакиваний и причитаний, только люди вели себя совсем не так. Мы, обитатели Среднего Запада, не шумим попусту. Это кажется неучтивым. Мне представляется, все эти люди слишком не выспались и были чересчур потрясены, чтобы еще и на слова тратиться. Может, показалось бы грубостью раздирать на себе одежду и рвать волосы при таком множестве убитых горем людей вокруг.

В конце поля поставили раскладные столики, за одним хозяйничала команда фирмы «Стэплз», за вторым шайка юнцов из «Макдоналдса». Отряд «Макдоналдса» был вооружен несколькими жаровнями на древесном угле. Сквозь дизельную вонь грузовиков до меня долетал бодрящий маслянистый запах маффин-пышек и бургеров.

К столикам пристроилась очередь человек в двадцать. Не знаю, почему я в нее встала. Может, вызывающий голод запах подействовал, или, может, подумала, что смогу присмотреть тут местечко для Йоланды и ее матери. Может, просто надеялась, что Марк ДеСпот утратит ко мне интерес и перестанет меня преследовать, когда я буду в окружении большой толпы народа. Он все еще был там, делая вид, что не смотрит на меня, но вертелся неподалеку.

Дождавшись своей очереди, подошла к столику, стоявшая за ним высокая нескладная девица в большущих очках и красной блузке «Стэплз» спросила:

— Вы ищете кого-нибудь или кого-то привезли? — Перед ней стояли новенькие папки для документов и целый мешок всяких бирок.

— Пока ни то ни другое. А какова процедура?

— «Стэплз» пометит биркой ваших близких и задокументирует их местонахождение на поле для последующих обращений. Если у вас есть карточка постоянного покупателя «Стэплз», мы даже сообщим вам по электронной почте всю информацию о похоронах. Все это бесплатно, мы просто демонстрируем свою приверженность восстановлению района Большого Боулдера объединенными усилиями местных волонтеров и фирмы «Стэплз» с ее превосходной продукцией и услугами. — Слова эти она выговорила заученно-монотонно, словно в забытьи.

— Возможно, мне понадобится привезти сюда свою подругу и ее мать. Я еще не знаю. Тащить-то далековато было бы.

— Мы организуем и подвоз, только это может занять дня три-четыре.

— А к тому времени место-то на этом поле вообще останется? — спросила я.

Девица кивнула:

— Да, непременно. Первая волна похорон у нас в час дня. Пройдут панихиды шести различных вероисповеданий, а ресторанная сеть «Сизлер» обеспечит питание. — Она указала на другие грузовики, стоявшие в воротах и наполненные грязью и камнями. — После того, как мы их всех укроем, боюсь, необходимо будет погребать следующую партию поверх них. Надеемся, сумеем управиться по трое на участок.

— Я подумаю, — сказала я. Она кивнула, а потом стоявший рядом с нею подросток спросил, мне большую пышку-фри или яичный маффин, добавив, что «Макдоналдс» желает выразить свою скорбь от моей