Повести и рассказы - Джо Хилл

— Ах, тебе в крикет поиграть вздумалось! — закричала я. — Давай сюда свой телефон.

— Он сдох шесть часов назад. А где пожар?

Я плюхнулась на пол и ползком протиснулась в темень под верстаком, где густо пахло мышами, пылью и ржавчиной.

— Мне надо поговорить с народом. Может, с ФБР, — сказала я. — Видишь эту машинку? На ней мягкого знака нет.

— И ты хочешь, чтоб ФБР расследование провело? Не думаю, чтобы преступления против алфавита подпадали под их юрисдикцию.

Я влезла лицом в паутину и срывала ее со своего носа. Опустила ладонь, попала прямо на жало ржавой отвертки и прошипела:

— Ни черта не вижу.

— Давай, помогу тебе смотреть, — произнес Темплтон, распластался по полу и заполз ко мне под верстак.

— Вот, — раздался голос Урсулы. — У меня фонарик есть. Может быть, с ним легче будет.

— Спасибо, Урсула, — машинально поблагодарила я, забыв на полсекунды, о ком я собиралась сообщить ФБР.

Тут же внутри у меня все сковало какой-то холодной болью, и я замерла. Она услышала, о чем мы говорили, и незаметно прошла в гараж, как раз когда я под верстак полезла. Скособочившись, я обернулась и глянула на нее и на Марка.

— Благодарю вас, мэм, — произнес Марк ДеСпот, забирая у нее фонарик. Направил его под верстак и включил. Я рот раскрыла, чтоб заорать, но никак не могла воздуху набраться. Легкие не наполнялись. Марк не увидел, что держала Урсула в другой руке. Он нагнулся и, заглянув под верстак, заговорил со мной: — Только, девушка, послушай, если тебе приспичило позвонить кому-то, то тот телефон тебе тоже не подойдет. Он тоже разряжен. Это типа закон природы. Чем больше у тебя в чем-то нужда, тем больше шанс, что эта хрень просто свалится на тебя дохлой.

— Разве это не истина? — выговорила Урсула и ударила его в спину мачете.

Звук был такой, словно кто-то по ковру выбивалкой шлепнул. Ноги у Марка вильнули, коленки о пол стукнулись. Урсула изо всех сил двумя руками рванула, вытаскивая лезвие обратно. Марк выронил фонарик, тот откатился немного вправо, упершись лучом в пространство за гаражной дверью и оставив нас с Темпом в темноте. Когда лезвие вошло Марку меж лопаток, тот запрокинулся и, слабо вскрикнув, свалился с ног.

Я забилась как можно дальше под верстак.

— Темплтон, — позвала Урсула, наклонившись вперед. Лицо ее было невозмутимо и спокойно, будто это не она только что едва не разрезала человека пополам. — Вылезай, Темплтон. Иди к мамочке. — Она протянула ему левую руку, держа в правой мачете.

Темплтон не шевельнулся, скованный ужасом. Я обхватила его рукой за шею и поднесла жало ржавой отвертки прямо под глаз.

— Уходи, Урсула.

До той минуты голос ее и выражение лица были совершенно спокойны. Теперь же лицо ее налилось красным, что твой помидор, желвак на шее вздулся.

— Не смей КАСАТЬСЯ ЕГО! — заорала она. — ОН РЕБЕНОК!

— Их полно на улицах, — сказала я. — Всех иголки насквозь прошили. Еще один мертвый ребенок всем без разницы будет. Кроме вас.

Темплтон трясся мелкой дрожью в моих руках. Кожа у меня на голове огнем пылала, у самой ноги дрожали, скрюченные под верстаком. В моем голосе до того много злобы звучало, что я сама себе едва не поверила.

— Ты не посмеешь, — прошипела Урсула.

— Неужели? Не сомневаюсь, вы его любите больше всего на свете. Понимаю, что это за чувство. Сама чувствовала в точности то же самое — к Йоланде.

Урсула на шаг отступила. Дыхание ее эхом отдавалось в бетонно-алюминиевой полости гаража. От прогремевшего снаружи грома задрожал пол.

Я стала выкарабкиваться вперед, таща Темплтона с собой.

— Он в этом безвинен, Ханисакл, — увещевала она, стараясь вернуть себе спокойствие, но не в силах совладать с дрожью в голосе. — Прошу тебя. Он все, что у меня есть. Отца его у меня уже украли. Ты не сможешь и его забрать.

— Вы мне о своих утратах не говорите, — парировала я. — В Колорадо полно людей, потерявших своих близких, и все только потому, что вы не смогли подобающим образом тризну справить. Не могли, что ли, дерево посадить в память о нем, как нормальный человек?

— Это государство, эта страна лишили жизни моего мужа. Дорогого моего мужа. Кучка грузинских олигархов украла труд всей жизни Чарли: все его идеи, все его исследования, — а это государство заявило, что ему и гривенника не полагается. У него украли будущее, и он не смог этого вынести. Так вот теперь я отнимаю у них будущее. Президент дал согласие на тактический ядерный удар. За три часа все население Грузии стало радиоактивным пеплом. А что до Колорадо… и всей остальной этой отвратительной, молящейся деньгам страны… они не признали прав моего мужа. Они не оценили силу его идей. Что ж. Теперь они учатся ценить их силу, не так ли?

Я стукнулась головой о край верстака, вылезая из-под него, у меня едва в кучку глаза не сошлись. Темп мог бы вырваться, но, по-моему, был до того в тот момент перепуган, что и не подумал деру дать. Я держала острие отвертки в четверти дюйма прямо у него под правым глазом.

— Не пойму, зачем вы на меня людей Старшого Бента натравили, — выговорила я.

— Темплтон рассказал мне, что вы знаете о наших с ним ежедневных ночных полетах. Он сказал, что вы собираетесь обратиться в Федеральное управление авиации по поводу наших вылетов на маленьком кукурузнике-опылителе. Я даже не уверена, что поверила ему, но, с другой стороны, не из-за этого ли всегда попадаются? Человек грабит банк, а потом его заметают из-за одного только разбитого заднего габаритного фонаря. Я считала, что не могу позволить себе полагаться на случайности. Надеюсь, Ханисакл, ты понимаешь, что лично против тебя я ничего не имею.

Я держала мальчика между Урсулой и собой, поворачиваясь спиной к двери. Я видела, как Марк слабо шевельнул рукой, скрючив пальцы, услышала, как он едва слышно стонал. Подумала, что, если помощь придет достаточно скоро, он мог бы выжить. Я стала пятиться в сторону улицы.

— Нет! — закричала Урсула. — Нельзя! Ему нельзя на улицу!

— Не смешите меня. Это ж еще одна ложь. Он не принимает никаких лекарств, вызывающих у него аллергию на солнечный свет. Это все сказка, какую вы талдычили, чтобы он наверняка под дождь не попал, если вас рядом не будет, чтоб проследить за ним. Давай, Темп, двигай.

— НЕТ! Сейчас ливанет! — завопила Урсула.

— Двигай, — подтолкнула я. — Двигай, Темплтон. Бежим со всех ног.

Мы повернулись, и я