Горящий призрак без имени - Герман Гусаров

гром, поднялся страшный гвалт, заглушающий мысли. Сквозь неразборчивый рокот Надя смогла различить голоса Оксаны и Степана: «Там внутри наши друзья», «Дай нам их», «Не толкайтесь», «Чёртова кукла», «Нам нужны их головы!».

— Идея говно, но других нет! — крикнула Инкар. — Тащи сюда девчонку!

Кивнув, Надя бросилась в коридор. Вода лилась уже от самого потолка, заливая линолеум. Приближаться к двери, за которой творится что-то невообразимое — было трудно, но ещё труднее оказалось вырвать девочку из тумбочки. Словно кошка перед мытьём, она цеплялась за всё подряд, кричала и сопротивлялась.

— Вы глупые! Глупые! — вопила она. — Вы убьёте меня!

Одолев её, Надя кинулась в комнату. Инкар уже отбросила на пол срезанное катаной одеяло, и теперь распахивала не застеклённое окно. Позади вышибло дверь. За спиной надвигалась холодная вода и нечто огромное.

Оно пыталось ухватить Надю за горло цепкими лапами, но опоздало. Взявшись за руки — девушки выпрыгнули в окно.

Бездна поглотила их.

Надя лежала на чём-то мягком. Её обдувало тёплым ветром, от которого сильно пахло смолой. Где-то вдалеке громко стрекотали цикады, курсировали машины, шаркали ботинками прохожие.

Удивившись, что ещё жива, она открыла глаза и увидела, что лежит на потрёпанном старом диване. На груди у неё спит девочка, а в ногах развалилась Инкар, по-прежнему сжимая катану в руке.

Втроём они находились в какой-то странной комнате наполненной разным барахлом. Грязный стол, пыльная ванна, табуретки. А прямо перед ними был открытый дверной проём, который вёл на широкий балкон. Со своего места Надя могла видеть лишь голубое небо и две зелёные верхушки качающихся деревьев.

Подняла голову и огляделась. Это явно не квартира, ведь тут нет обоев на стенах и ковров на полу. Везде голый бетон. Возможно — это предбанник подъезда-общаги, где жильцы могут собираться вместе и дышать свежим воздухом, по задумке архитекторов. Место ощущалось удивительно безопасным.

— Эй, вы живы? — позвала Надя.

Она растормошила Инкар и девочку, те стали медленно приходить в себя.

— Почему так тепло? Мы умерли? Это ад? — тут же спросила Инкар.

— Скорее рай, хотя я не знаю, всякое может быть.

Надя вышла на балкон, где была бетонная лестница, как в подъездах. По ней можно было подняться на другие этажи.

Первое, что бросилось в глаза, — на дворе явно не зима. Деревья зелёные, в воздухе витает тополиный пух, прохожие бродят в шортах и рубашках. А второе, — она не могла узнать это место. Какие-то незнакомые магазины, пятиэтажные дома, улица. Всё чужое.

— Кажется мы в другом городе, — сказала она. — И на улице уже лето.

Сделав загадочное лицо, Инкар с интересом подошла к ней и высунула нос с балкона. Прямо перед ними простиралась автостоянка с какими-то разбитыми машинами. Недалеко от неё на детской площадке проводили конкурс с музыкой и играми.

— Да, тут без ста грамм не разберёшься, — протянула она.

Задрав ногу, Инкар вынула из носка полупустую бутылочку виски, открутила крышку, швырнула её с балкона и сделала пару больших глотков.

— Вот на, тоже выпей.

Надя взяла бутылку и стала пить, разглядывая дорогу и зелёный парк с фонтаном и лавочками за ней. Где-то шумела стройка. Холодная зима превратилась в прекрасное лето.

— А мне можно? — спросила девочка, указывая на бутылку.

— Тебе ещё рано.

Девочка не стала настаивать, лишь спросила ещё:

— Где это мы вы знаете?

— Похоже нас забросило в другой город.

— Тогда пойдёмте осмотримся, а то кушать охота.

— Слушай, а как тебя зовут? — спросила Надя у девочки. — А то мы столько бегали, но даже имени твоего не знаем до сих пор.

— Злата, как рассвет.

— Скорее как золото, — поправила Инкар.

— Нет, моя мама говорит, что я у неё — солнышко.

Новелла №2: Сияющие глаза полуночи, Глава 11. Китайская стена

Брожу около памятника Чернову, поглядывая на часы. На плече — штатив, хотя сегодня постараюсь им не пользоваться. В рюкзаке за спиной — камера. Не думал, что окажусь здесь, когда слезал с кровати, но рано утром мне позвонила клиентка, попросив ночную фотосессию.

Хотя заказов у меня не было уже полгода, сперва я опешил и попытался переубедить её идти в двадцатиградусный мороз, да ещё и по темноте. Однако девушка, назвавшаяся Динарой, не унималась. Честно сказать, у меня и желания-то особого снимать не было, отвык я заниматься любимым делом, но Динара оказалась настойчивее и уломала меня принять заказ, оплатив половину суммы вперёд. Никто никогда так не делал. Наверное именно этот шаг заставил меня почувствовать себя неловко, что пытаюсь ей отказать, хотя самому вроде как нужны деньги.

И вот меня медленно засыпает снег, я хожу туда-сюда вдоль памятника, грея руки в карманах, и высматриваю свою клиентку.

Повезло, что день выдался тёплый, вместо двадцати градусов, вполне могли быть все сорок. Надеюсь, батарея в камере не замёрзнет. На всякий случай в нагрудном кармане рубашки согревается дополнительная. Сумеречная синева постепенно сменяется ночью. На тёмную влажную дорогу падает снег, бесследно растворяясь на ней словно в воде.

И тут я вижу, как со стороны спортивного комплекса «Олимп» дорогу переходит молодая смуглая девушка в чёрном пальто. Она заметно косится на меня. Хоть мы оба и не знали, как выглядим, она наверняка узнала меня из-за штатива. Собственно для этого и взял. Девушка подошла ко мне, протянула руку, поздоровалась и спросила: «я ли фотограф?» Утвердительно киваю ей и пожимаю руку.

— Не передумали? — спрашиваю у неё.

— Нет, — улыбается она, — куда пойдём?

Кажется темнота, снегопад и занимающаяся метель лишь раззадорили её.

— Пошлите в сторону площади, а там посмотрим.

Мы прошли мимо грузного здания «Северстали», где я для разминки сфотографировал её на фоне огромной выше человеческого роста ёлочной игрушки выполненной из белой гирлянды.

Разглядывал её кофейного цвета лицо в видоискатель, она пыталась улыбаться, но выходило ненатурально.

Затем мы перебежали дорогу и оказались на площади, где сверкала ёлка, а на пьедесталах стояли фигуры деда мороза и снегурочки. Это конечно пошловатый фон для персональной фотосессии, но при съёмке на фиксированный тридцатимиллиметровый объектив задний план по большому счёту не имеет значения. Всё равно он размоётся до неузнаваемости. Тут важно ухватить эмоции человека, с этим у Динары