Горящий призрак без имени - Герман Гусаров

Сначала я решил, что она пока не успела побороть смущение перед камерой и малознакомым человеком, но чем дольше мы работали, тем яснее становилось — её мысли далеко отсюда. Она старалась позировать, но не могла целиком отдаться этому.

— Вы любите фотографироваться? — спросил я.

— Не то чтобы, раньше я никогда этого вот так не делала.

— Главное не переживайте. Вы получаетесь хорошо, просто выглядите немного зажатой.

Я развернул камеру и показал ей результат. Динара убрала от лица тёмные пряди волос, падающие на глаза, присмотрелась к маленькому экрану, немного полистала назад и сказала:

— Вы правы, выгляжу будто меня похитили.

Это заявление рассмешило меня.

— Ладно, — она хлопнула в ладоши и растёрла их, — давайте серьёзно, я постараюсь собраться.

Динара выдохнула и стала менять позу чаще, словно вспомнила модельные навыки из прошлой жизни. Просила, чтобы я смешил её. Я немного разогрелся, отснял её на фоне всевозможных новогодних светильников. Вспомнил, что это вообще такое — фотографировать кого-то.

Затем мы прошли под окнами гостиницы, пересекли Яновского и зашли во дворы. Бродили мимо пятиэтажных панелек с детскими садами в центре. Света камере было мало, мы выискивали оранжевые уличные фонари, работающие через раз и розовые лампы для рассады. Последние Динаре понравились больше всего. Она спокойно позировала под окнами неизвестных людей, что удивило меня. Ей постепенно становилось легче, она чаще смеялась. Наигранные улыбки сменились искренними.

Мы гуляли дальше среди дворов, я разглядывал знакомые улицы, засыпаемые снегом. В полутьме улицы снежинки были не видны, но ворохом метались вокруг лампы фонарей, словно стая мотыльков. Дороги засыпало, но в городе ещё терпимо, а вот из города на машине уже и не выехать наверное. Нужно ждать пока расчистят. На краю улицы стоял старенький ПАЗ, покрытый ржавыми пятнами, он как и все машины в округе медленно, но верно превращался в гигантский сугроб.

Мы с Динарой вышли на Ломоносова, где уткнулись в пустыри, оставшиеся от снесённых когда-то зданий. Туда решили не ходить, опять затерялись в лабиринте домов.

— А вы давно этим занимаетесь? — спросила она. — Ну в смысле фотографией.

— Да нет, где-то лет шесть наверное.

— Где этому научились?

— Да как и большинство фотографов — сам в интернете. Тут на самом деле печальная предыстория. С детства я смотрел много фильмов, мне это занятие было по душе. Вскоре и самому захотелось рассказывать истории, но у нас с матерью не было денег даже на самую дешёвую мыльницу. Пришлось как-то забыть об этом. А уже к концу школы, когда я смог позволить себе ультразум за три тысячи, ни осталось ни друзей, ни запала заниматься фильмами. Вот я и начал фотографировать, на этом хотя бы можно заработать. А там и нормальную камеру купил.

— И что как успехи, много клиентов?

— Клиентов конечно не так много, как хотелось бы. Я думаю наш народ пока не готов тратить деньги на себя любимых.

Услышав это, она выдала:

— А цену снижать не пробовал?

Мы оба засмеялись.

Диалог вроде бы стал налаживаться и незаметно для нас самих перешёл на «ты». Нашли неплохо сохранившуюся «Победу» одиноко стоявшую под фонарём со снежной шапкой на крыше. Динара настолько осмелела, что без просьбы сама залезла на её округлое крыло и позировала мне.

Она могла быть настоящей, когда хотела, но как человек, разбирающийся в чужих эмоциях, я чувствовал — фотосессия ей неинтересна. Она забывалась на несколько секунд, но затем сразу возвращалась обратно к внутренним проблемам. Только сейчас мне удалось разглядеть нехорошие тени под её глазами, которые она пыталась замазать тональником. И я спросил:

— Плохо спишь?

— А что это настолько заметно? — прыснула она.

— Есть такое. Выглядишь как будто измотанной.

Она снова сделалась серьёзной.

— Полагаю так и есть, я плохо сплю. Вообще-то я давно думала, как подвести к этому разговор.

— Что такое?

— Понимаю, как это прозвучит, ты пожалуйста не обижайся, но фотосессия меня не слишком интересует.

— Так и знал, по тебе это было сразу видно. Но обижаться в моём случае странно — ведь ты платишь.

— Да, я скорее извиняюсь за то, о чём собираюсь попросить. Это не по теме фотосессии.

— Ну хорошо, я слушаю.

Динара вынула из сумки пачку сигарет, достала одну и закурила, обводя взглядом улицу позади меня.

— Даже не знаю, как это назвать. Каждое утро я просыпаюсь уставшей, будто и не спала вовсе, но это странно, я никогда не страдала лунатизмом.

— Давно это началось?

— Где-то с месяц.

— К врачам обращалась?

— Ага. Они говорят, что нарушений никаких нет. С моим здоровьем всё в порядке. Но меня тревожит не только недосып. Иногда я просыпаюсь посреди ночи и слышу на кухне странные звуки.

— Какого рода звуки?

— Словно листва шелестит. Затем будто кто-то отодвигает дверцу хрущёвского холодильника и через пару минут всё стихает. Когда я насмеливаюсь пойти туда и проверить, то уже никого и ничего нет.

— Может это что-то вроде последствий недосыпа? Или сонный паралич?

— Тоже так думала, но никогда галлюцинациями не страдала, даже в самые тяжелые времена. Да и паралича у меня такого нет.

— Хм-м… — только и протянул я.

Динара затянулась, подождала несколько секунд и выдохнула дым, который густо окутал её лицо. Это показалось мне красивым и я сделал снимок.

— А ты пробовала не ложиться и дождаться этих странных звуков на кухне?

— Пробовала пару раз, но я видимо уже слишком ослабевшая и не могу долго сидеть. В итоге всё равно засыпаю, а на утро просыпаюсь разбитой. По телу даже пошла непонятная сыпь.

— Кошмар конечно. И о чём ты хотела меня попросить?

— Ты можешь переночевать у меня?

— Хочешь чтобы я проследил за твоим сном и шумами на кухне?

— Да именно так. За это я выплачу оставшуюся часть суммы и дам сверху ещё пять тысяч.

— Ого, а не многовато за одну ночь?

— Могу сбросить.

— Да нет, просто это звучит скорее как ловушка.

— Правда? Об этом я не подумала. Ты боишься меня?

— И да и нет. Просто мне интересно, зачем тебе незнакомый парень. Неужели у тебя нет друга какого-нибудь? Ну или родственников на худой конец.

— Я бы не сказала, что у меня есть настолько близкие друзья,