Ведьмин камень - Генри Нефф

проникла болезнь. Сейчас, когда я пишу, меня уже лихорадит. Базилиус говорит, что избавиться от заразы можно, лишь закончив дело ведьмы. Самая настоящая сделка с дьяволом. Амброз Дрейкфорд может либо спасти свою шкуру, либо разрушить замыслы ведьмы, намеревавшейся каким-то образом навредить людям.

Я сделал бы выбор не колеблясь, если бы речь шла только обо мне, но, увы, это не так. Базилиус – с немалым удовольствием – сообщил мне, что проклятие поразило не только меня, но и весь мой род. Пока задача ведьмы остается невыполненной, болезнь будет передаваться от моих детей к внукам и правнукам. Я схожу с ума при мысли о том, что Генри и Эдвард – или, не дай бог, крошка Шарлотта – будут страдать так, как я.

И поэтому я вынужден был сделаться учеником ведьмы. Я собрал ее уцелевшие пожитки, попытался разобраться в них и, пользуясь советами демона-хранителя, начал действовать…

А. Дж. Д.».

«9 мая 1688 г.

Сегодня десятая годовщина смерти отца. Сын должен скорбеть, но я не могу заставить себя испытывать подобающие чувства. Во всем, что сейчас происходит, виноват отец. Из-за него я вынужден был оставить свой пост в Гарварде, а Эдвард уехал из страны на поиски средства, необходимого для избавления от злых чар. Да поможет ему Бог; только он еще в состоянии показываться на публике, поэтому он – наша единственная надежда. Конечно, если указания отца имеют хоть какую-то ценность. Мы должны молиться об этом. А я заперт в этом доме несчастья, как заключенный, и пачкаю бумагу в темноте. Мое тело покрыто отвратительными бубонами. Марта – благородная женщина, она не жалуется, а ребенок – наше единственное утешение. Базилиус имел наглость поздравить нас с ее рождением. Я бросил его письмо в огонь, но дьявольская бумага не горит. Я не рискну оскорбить Хранителя снова, потому что боюсь его. Бывают ночи, когда мне кажется, что он здесь, в доме, что он наблюдает за нами. Что до Тесс, девочка здорова, и на ее розовом личике я уже вижу черты Дрейкфордов. Конечно, я часто размышляю о том, что ждет ее в будущем. С моей стороны было непростительным грехом заводить ребенка, обрекать другого человека на страдания. В моменты слабости я виню Марту в том, что она вышла за меня замуж. Должно быть, ее охватило временное помешательство. Или же ее околдовали. Глядя на себя, я опасаюсь, что так оно и было. Она уже говорит о том, чтобы вернуться к родичам в Бостон. Девочка плачет внизу. Марта в поле с Лиззи, единственной оставшейся у нас служанкой. Я сам успокою Тесс. Одному Богу известно, долго ли еще она сможет выносить мой вид…

Г. Дж. Д.».

«13 декабря 1729 г.

Я меняюсь. Дело не в волдырях, какие были у отца и тети Шарлотты. Это изменение глубже. Страшнее. Мне все время снится кровь. Реки крови, текущие по Хексенвауду. Я чувствую сильное желание… Нет, я не хочу говорить об этом. Правая рука плохо слушается меня. Левая уже потеряла форму и напоминает звериную лапу. Она ужасна на вид, но обладает огромной силой. Элис Схейлер увидела мою руку, торчащую из-под шали, и вскрикнула. Желание ударить и придушить ее было невыносимым. Боже, мне страшно. Я должна вырвать у хранителя объяснение. Может быть, Базилиус сможет сказать, почему именно меня выбрали для этого испытания…

Тереза Д.».

«26 апреля 1758 г.

Вчера я убил. Думаю, это не последнее мое убийство. Траппер, охотник на пушного зверя. Он наткнулся на меня в лесу. Мой вид напугал его, и он прицелился в меня из ружья. В два прыжка я добрался до него. Лошадь едва не ускакала, но я догнал и убил ее, бедное создание. Я обжирался несколько часов, но по-прежнему испытываю муки голода. Это невыносимо. Горы плоти недостаточно для того, чтобы утолить его…

На прошлой неделе Джон вернулся с ожерельем, которое он купил у какого-то гарпунщика, плававшего в южных морях. Джон говорит, оно принадлежало вождю, царьку крошечного острова. Джон верит, что оно поможет. До него также дошли слухи о том, что неподалеку от Салема в земле зарыты какие-то древние магические предметы, и он намерен поехать туда в следующем месяце. Он так доволен своими успехами, что я не могу заставить себя признаться в убийстве. Это сломает его. Что касается траппера, я похоронил то, что от него осталось, около Ведьминого Камня. Ведьмин Камень сделал это со мной, поэтому Камень должен хранить мои тайны.

Томас».

«19 июля 1767 г.

Случилось то, чего мы боялись. Дядя Том сегодня убил одного из деревенских жителей, мальчика из семьи Фэрроу, который вел домой ягненка, заблудившегося на горе. Мы с Полом похоронили тело. Том плачет в хлеву. Впервые за несколько лет я увидела его без тряпок, в которые он обычно кутается, и его вид привел меня в ужас. Моего дядю уже нельзя назвать человеком. Более того, я с трудом могу поверить в то, что когда-то он был человеком. Эти отростки у него на спине… Как могильные черви. Мне будут сниться кошмары. Тому пятьдесят, а мне двадцать три, но я не знаю, сколько мне осталось. Мне жаль его, и еще жаль бедного Фэрроу. Хоронить было почти нечего. Я даже не могу представить, что сделают деревенские. Наши мужчины готовятся к обороне.

Уилла Д.».

«26 сентября 1818 г.

Сегодня закрыл мать в хлеву. Это было необходимо. Она слаба рассудком, но проявляет такую хитрость, какой я раньше не замечал за ней. Мне пришлось нелегко. Я вынужден был столкнуть ее в яму, а рука у меня еще на перевязи после похорон Бена Рейтера. Будь проклята эта деревня. И мне плевать, что говорит преподобный. Мы не единственное Зло здесь, в горах. Если сатане нужны грешники, он в избытке найдет их в Схемердале. От Каролины плохие новости. Базилиус говорит, что этот индейский пояс бесполезен. Нет в нем никакой магии. Думаю, придется начинать все сначала. Пытаюсь сохранять присутствие духа ради остальных, но моя вера слабеет. Что, если Амброз ошибся? Что, если «дело» ведьмы – это обман, вздор, шутка, и над нами смеются в Аду? Меня бы это не удивило. Я не доверяю этому Хранителю.

Исайя Д.».

И таких записей в дневнике были десятки. Каждая по отдельности наводила ужас, но, прочитав