Из пункта А в пункт Б - Владислав Григоревский

Послышался удар о дерево. Видимо кто-то из них, скорее всего Сапофи, ударил кулаком по столу или барной стойки.

Мне даже не пришлось долго ждать, они заговорили почти сразу после моего ухода. Может прибывая в шоке от случившегося, или попросту решили не скрываться, но ни один из них не удосужился проверить не стою ли я за дверью. Их голоса звучали так, что можно было расслышать абсолютно каждое слово. Даже не вслушиваясь.

– Думаешь он окончательно сошел с ума? – продолжал бармен.

– Для этого нужен ум, а его видимо острая недостача у нашего героя.

– А я говорил, он не так прост как могло показаться.

– Мне плевать на его простату или сложность. Но ты прав, надо что-то делать. Так продолжаться не может, он теряет контроль. А в нашем деле можно все, но только не терять контроль. Как думаешь – голос моего помощника вдруг изменился, нотки нервозности пропали без следа. – сколько он еще протянет?

– Протянет до чего? До того, как подведет нас под монастырь? – у Архона, нервозность, наоборот, только росла.

– Ты паникер. Быть может, он не в себе, но так или иначе делает то, что должен. Саня тоже не был печенкой с молоком, но все делал как надо. И этот справиться.

– Не заиграйся с ним. Но тебе виднее, на все воля… – оборвал себя на пол слове Архон.

Послышался звук отпираемой двери. За ней последовало падение тела на пол. Видимо покойника сбросили со стула.

Понимая, что ничего путного не услышал и вряд ли услышу, я всё равно продолжал стоять и слушать. Дебильная улыбка не сходила с моего лица. А рука, откупорив бутылку, поднесла её ко рту.

– Правильно, уберись тут.

– Вообще-то, шеф сказал это сделать тебе. – даже сквозь дверь, можно было почувствовать ту издёвку, с которой огрызнулся бармен.

Жаль, что не повезло увидеть лицо Сапофи в этот момент.

В конце концов всё затихло. И не видя смысла больше здесь стоять, я отправился к себе. Преодолеть лестницу в моём состоянии оказалось ещё той задачей. И лучше бы мне свалиться с неё, переломав шею.

***

Это было самое страшное похмелье, что мне довелось пережить. Ещё и потому, что память оставило всё, что хотелось забыть. Каждое слово, которое сказал или услышал. Каждый свой шаг и жест.

Лицо незнакомца, который пришёл за смертью и так неожиданно для себя встретился с ней. Перед тем как на его лице стало на дырку больше он хотел закричать. И им остановить палача в моём обличии. Этот крик так и застыл где-то внутри него.

Нельзя сказать, что меня как-то беспокоила его смерть. Но всё же, я лишил его последнего слова. А вдруг он забрёл сюда случайно. Но этого не могло быть. Здесь не бывает случайных посетителей, как и случайностей в общем. Всяк сюда входящий хотел сыграть с костлявой в кошки-мышки. И мне на них было плевать. На всех. И тех, кто ушёл, и тем более на тех, кто остался здесь навсегда. И чем больше мне было плевать, тем больше их оставалось. Для нового меня нажать на курок – обыденность. С которой пришлось смириться. Конечно, иногда, сидя ночью у камина, где-то глубоко внутри можно было услышать тихий шёпот. Это звучал голос совести, который взывал к остаткам меня. Но он становился всё тише и тише. Тьма проникла в каждую молекулу моего тела и сознания. Сколько я ни барахтался, ни сопротивлялся ей, она овладела мной. И я стал её сыном. Каждое нажатие на спусковой крючок в зале или же этом кабинете убивало все чувства, которые когда-то холил и лелеял.

Но почему-то именно сейчас. Сегодня. Мучаясь с жуткого похмелья. Сквозь шум гудящей головной боли опять послышался этот слабый голос. Исходящий из самых глубин сознания. Неужели это реакция на вчерашнее? Или позавчерашнее? Впервые, за чёрт его знает сколько времени, я задумался о времени. И ведь правда, сколько я здесь? Несколько месяцев? Год? Несколько лет?

Увидев себя со стороны, я бы испугался. Передо мной бы стаял старик, тело которого исхудало на столько, что можно посчитать каждую кость. Волосы превратились в засохшие грязные седые сосульки. Глаза впали и утратили всякий цвет, превратившись в серые колодцы.

Почти как и всегда, я стоял у окна и курил. Всматриваясь в затянутое тучами небо, словно ожидая знак. И кто знает, может мне и был знак. Вот только он остался незамеченным.

Легким кашлем моё внимание привлек к себе Архон. Я видимо так увлекся ожиданием знака, что не заметил его присутствие. Сколько он так стоял, одной тьме известно. Надеюсь, я не разговаривал сам с собой.

Он принёс поесть.

– Тебе бы прогуляться, Сергееч. Ты опять сорвался, и признаюсь, я к этому так и не привык.

Он покачал головой, словно коря меня в этом. И дружелюбно улыбнулся.

Я лишь слегка кивнул ему в ответ и отвернулся. Возвращаясь к созерцанию окна, за которым сыплет снег. А ведь он прав. Я опять сорвался. Уже и не вспомнить в который раз. Отчетливо запомнился лишь первый. Тогда я просто сидел за барной стойкой и о чем-то беседовал с Архоном. Как в заведение зашел старик бомжеватого вида. Как оказалось, им он и был. Павел, так его звали, поведал нам свою историю. Которая была полна неудач и предательств. Почти всю свою жизнь он бродяжничал. Семьи не было, как и всего остального. Много раз он пытался выбраться из своего положения, но всегда терпел неудачу. Все люди, которые обещали помочь, в конечном счете предавали или использовали его. И отчаяние привело его сюда. Сказал, что, смертельно устав от этой жизни, он хочет лишь умереть в тепле и, если повезет, сытым. Конечно, мы его накормили и позволили согреться. Тогда ещё в моем сердце оставалось добро и сочувствие. Но услышав мой отказ, Павел совершенно потерял голову. Он начал крушить мебель, проклинать нас и даже опустошил свой мочевой пузырь на стойку. Затем, достав из-за пазухи нож, принялся им размахивать и угрожать. Поначалу я пытался вразумить его и успокоить. Но один из его замахов рассек мне руку, которую я выставил для защиты. Признаться, если бы не она, то моя бы история закончилась. И стоило мне почувствовать боль и увидеть кровь. Как внутри меня взорвался вулкан злости и ненависти. Я выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил ему в грудь. Он повалился и начал отхаркивать кровь на каменный пол. Мои глаза налились кровью, а сердце наполнило чувство удовлетворения. Власть, что дало мне оружие в руках, вскружила мою голову, и я, нагнувшись, приставил ствол револьвера к щеке бедолаги. Он в последний раз взглянул в моё лицо, перекошенное бешенством, которое мной овладело, и стих. Навсегда. Я ударил его рукоятью револьвера прямо в лицо. Потом ещё раз. И ещё. Брызги крови окропили моё лицо и губы. Облизнув их и почувствовав вкус крови, я разразился зловещим смехом. Окинув зал взглядом, я увидел ошарашенное лицо бармена. А главное, в углу забившись в позе эмбриона, я нашел молодого человека. Он весь трясся от страха. Смотря на меня, он словно видел самого дьявола. Его глаза были полны ужаса. А я, вместо того чтобы успокоится, вынул из кармана патроны, которыми заполнил пистолетный барабан. И именно в его глаза я выстрелил. Два раза. По пули на глаз. Всё это время из меня лился всё тот же зловещий смех. Я не просто убил его, я получил от этого наслаждения. И мне стоит благодарить Архона, который вовремя остановил меня в тот момент, когда я взял стакан и начал наполнять его кровью из глазниц парня. Он оттащил меня в кабинет, а пришедший в последний момент Сапофи, одним ударом отправил меня спать.

Потом мне казалось, что это был не я. Что это просто страшный сон или мираж, что дарит мне моя стена. Но,