Мастерство и Преданность - Malki

— Ты не понимаешь, — сказал я, отводя взгляд. Мои пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони, но я почти не чувствовал боли. Всё моё внимание было сосредоточено на ней, на её присутствии, которое одновременно утешало и ранило.

— Тогда объясни, — мягко ответила она, делая шаг ко мне. Её голос был таким тёплым, таким искренним, что я почувствовал, как внутри что-то сжимается. Она протянула руку, как будто хотела коснуться меня, но остановилась, словно боялась нарушить хрупкую границу, которую я сам установил.

Я поднял голову, встречаясь с её взглядом. Её глаза были такими глубокими, такими полными понимания, что я на мгновение забыл, что хотел сказать. Но затем слова нашли меня сами.

— Это напоминание о том, что я кому-то нужен, — сказал я тихо, чувствуя, как голос начинает дрожать. — Это всё, что у меня есть.

Она опустила глаза, и я увидел, как её пальцы медленно разжимаются. Платок упал на стол с лёгким шорохом, словно она боялась держать его дольше. Её руки опустились вдоль тела, и она стояла передо мной, такая хрупкая, такая далёкая.

— Я… не думала об этом, — сказала она, её голос был почти шёпотом.

— Потому что тебе это не нужно, — сказал я, стараясь сдержать гнев, который начал подниматься внутри. — Ты не живёшь этим. Ты не понимаешь, как это — быть связанным чем-то больше, чем просто желанием.

Лина выглядела ошеломлённой. Её губы дрогнули, как будто она хотела что-то сказать, но слова не находились. Она стояла передо мной, такая близкая и такая далёкая, и я чувствовал, как стена между нами становится всё толще.

— Прости, — наконец произнесла она, её голос звучал едва слышно.

Я почувствовал укол вины. Она не заслужила этого. Она не заслужила моего гнева, моих упрёков. Она просто хотела помочь, как всегда.

— Нет… это я должен извиниться, — выдохнул я, сжимая кулаки. — Я… не хотел на тебя сорваться.

Лина покачала головой.

— Всё в порядке, — сказала она, её голос был всё таким же тёплым. — Я просто хотела помочь.

Она сделала шаг назад, снова глядя на меня. Её глаза были полны чего-то, что я не мог понять — то ли сожаления, то ли надежды.

— Ты… действительно сильнее, чем думаешь, — сказала она, и в её голосе было что-то большее, чем просто слова утешения.

Я хотел что-то ответить, но опять не смог. Слова застряли в горле, как будто я боялся, что они вырвутся наружу и разрушат всё, что осталось между нами.

— Я рада, что ты в порядке, — сказала она, направляясь к двери.

На этот раз я остался на месте, не провожая её. Дверь закрылась с лёгким щелчком, оставив меня в мастерской, где на столе лежал мой платок.

Я посмотрел на него. Его края были потрёпаны, на ткани темнели пятна засохшей крови. Он был далёк от совершенства, но он был моим. Он был частью меня, частью моей истории, которую я не мог забыть.

Я осторожно поднял его, провёл пальцами по швам, которые сам же закрепил, и почувствовал странное облегчение. Платок всё ещё со мной. И я всё ещё здесь.

Платок и Платье

Я уже несколько дней жил словно в тумане. После того, как Лина ушла, оставив меня один на один с её словами и этим треклятым платком, я утопал в работе, пытаясь заглушить собственные мысли. Мне поручили шить новые костюмы для слуг и мастерить подкладки для повседневной одежды лорда. Работы было много, и она позволяла хоть немного забыться. Но сегодня что-то было иначе. Воздух в мастерской казался тяжелее, словно насыщенным невидимой грозой, а свет свечей, обычно такой уютный, теперь отбрасывал странные, извивающиеся тени на стены.

Стук в дверь вырвал меня из мрачных размышлений. Не просто стук — требовательный, властный, как будто кто-то требовал немедленного внимания. Я поднялся с места, машинально вытирая руки об фартук, на котором уже успели осесть следы ниток и пыли. Дверь распахнулась ещё до того, как я успел подойти.

На пороге стоял лорд Унолом. Его фигура, как всегда, внушала трепет. Высокий, с широкими плечами и холодным, пронзительным взглядом, он казался воплощением власти. Его волчьи глаза пылали азартом, а на губах играла лёгкая, почти насмешливая улыбка. Войдя, он оглядел мастерскую, словно пытаясь оценить, насколько я предан своему делу. Его взгляд скользнул по столу с разложенными тканями, по инструментам, аккуратно разложенным на полках, и остановился на мне.

— Ты, как всегда, в работе, — произнёс он, и в его голосе звучало что-то между одобрением и насмешкой. — Вот почему я ценю тебя, мастер. Ты настоящий труженик.

Я молчал, чувствуя, как воздух становится густым, будто от жары. Что-то в его тоне заставило мои руки чуть подрагивать. Я сжал пальцы в кулаки, стараясь скрыть дрожь.

— У меня есть для тебя особое поручение, — продолжил лорд, шагнув ближе. Его голос стал тише, почти интимным, словно он доверял мне какую-то великую тайну. — Совсем скоро… Я женюсь.

Слова, словно острые иглы, пронзили меня. Внутри всё похолодело. Женюсь? На ком? Но я не успел осознать весь смысл, как он продолжил:

— Невеста… она хороша собой. Ты её знаешь. Она из канцелярии.

Я не сразу понял, что он говорит. Лина. Лина? Лина! Моё сердце замерло, а затем заколотилось так сильно, что казалось, весь мир слышит его удары. Кровь отхлынула от лица, и я почувствовал, как земля уходит из-под ног.

— Она достойна только лучшего, — сказал он, и в его голосе была гордость, смешанная с чем-то более глубоким, почти собственническим. — Я хочу, чтобы ты сшил для неё платье. Платье, в котором она будет сиять так же ярко, как её господин.

Моя голова закружилась. Он говорил о ней так, словно она уже принадлежала ему. Словно её воля и желания ничего не значили. А я… Я был тем, кто должен был своими руками подготовить её к этому. Мои пальцы, которые так часто касались ткани, теперь казались чужими, словно они уже не принадлежали мне.

— Конечно, лорд, — услышал я свой голос, хриплый, надломленный. — Я сделаю всё, что в моих силах.

Лорд, казалось, не заметил моего состояния. Он обошёл мастерскую,