Мелкий писец - Олег Мамин

— Надеюсь, он не затаил зла в своём сердце? — этот вопрос Мерикара адресовал мне.

— Он требует компенсацию. Оплатите лечение, — вместо меня ответил Саптах и недобро прищурился.

— Этого хватит? — Собекхотеп оторвал от своего ожерелья золотую фигурку и бросил её мне под ноги.

— Хватит, — Саптаху было важнее продавить хозяина города, прощупать его отношение к произошедшему.

Он даже не взглянул на то, что тот бросил. Зато бросил мне:

— Подними и жди снаружи.

Я подчинился.

Фигурка крокодила весила около трёх кедетов. Довольно шикарный подарок для парня из деревни десяти лет отроду. Смешно сказать, компенсация за синяк, коих ребёнку может наставить любой мимопроходил.

Понимаю, что не в синяках дело, а в границах дозволенного. Как говорят за тысячи километров отсюда другие претенденты на звание самой древней цивилизации на планете, «чтобы побить пса, нужно спросить позволения у его хозяина».

* * *

— Рахотеп, проводи друга, — приказал Мерикара, когда с Саптахом уладили небольшое недоразумение. — И сходи на рынок с мальчишкой. Проследи, чтобы он сделал покупку. Пусть народ знает, что его не только не обижали, но и одарили.

Естественно, писец подчинился и, поклонившись, вышел прочь.

— Какие мысли посетили твою светлую голову? — спросил Собекхотеп, когда шаги и второго лишнего свидетеля, Саптаха, уже не были слышны. Его специально задержали немного, чтобы он не пресёкся с Рахотепом и учеником.

— Это не ребёнок, — ответил Мерикара после недолгой паузы, которую он заполнил отпиванием вина. Он ещё раз пригубил терпкого напитка и пояснил: — Телом дитё, но разумом точно старше своего возраста. Очень кстати этот спор старых братьев по перанху. Проверим, сколько он усвоит.

— Вот! Я тоже об этом подумал! Если он вернувшийся с Запада, то почему забыл божественные слова? Разве пречистые праведные предки не всезнающие?

— На всезнающего он точно не похож. Если бы не тот свиток, отгоняющий крокодилов, я бы даже не обратил на него внимания, — Мерикара опять пригубил вина. — Но вот ты сам представь себя на его месте сейчас. Как бы ты отреагировал? А ещё лучше, представь на его месте своего сына.

— Да. Твои слова — истина. Он точно не ребёнок. А как ловко он ударил твоего воина. И ведь мог так сделать раньше, ещё на рынке, и просто сбежать. Терпел, пока не почувствовал угрозу для жизни.

— Хотел получить подтверждение, кто прислал воина.

Мужчины помолчали.

— С добром ли он вернулся с Полей Иару, со злом ли — хорошо, что не к нам. Пусть Саптах разбирается с ношей, которую на себя взвалил, — подвёл итог разговору Мерикара. — Не знаешь, что по этому поводу думает почитатель Анукет?

— Не посмеет! — сквозь толстые губы проступил оскал. — Брат обещал, что храмы Сатис и Хнума на него надавят.

И опять Мерикара пригубил алкоголь.

Как это ни удивительно, при всей любви к египтян к алкоголю, в их пантеоне не появилось бога вроде Диониса или Вакха. Отчасти его функции есть у богини плодородия полукобры Рененутет, да и то лишь в том смысле, что она отвечает за урожаи винограда. А её изображение на винных пробках вовсе не означает, что она покровительствует попойкам и оргиям.

Тем не менее очень заманчиво связать любовь Мерикара к вину с тем, что он родом из Тернутиса (авт.: от египетского Та-Рененут «владения богини Рененутет», но сами египтяне называли город «Мефкет»). Рененутет его ниути. Достаточно взглянуть на него, как неизбежно появляются ассоциации со змеем. Есть в его внешности и движениях что-то от кобры. Высокий, худощавый, но без сомнений сильный. Тело жилистое, мускулистое. Противоположность Собекхотепу.

— Не будем делать поспешных выводов. Благословен наш край или проклят мы узнаем со временем, — сказал армейский чиновник, вставая со стула.

Уроженец этого нома Собекхотеп не решился уточнять, какой край Мерикара считает «нашим», а вместо этого нейтрально сказал:

— Слова твои — истина, брат. Не стоит мешать замыслам богов.

Глава 8

Паводок уже далеко не в пиковом состоянии, вода почти на нормальном уровне. Берега грязноваты, ещё какое-то время не просохнут, но это теперь не так уж важно. Главное, что крокодилы теперь не мешают собирать заготовку под писчий папирус.

Собрал достаточное количество, даже не применяя заклинание, отгоняющее их.

Золотую фигурку крокодила я не стал тратить, пока у меня нет никаких потребностей. Обмазал её глиной, чтобы не вводить никого в искушение, и повесил на шнурке на шею. Мог бы купить чистые свитки, но раз учитель велел сделать самостоятельно, значит, в этом есть какой-то смысл. Я не решился его ослушаться, ведь он легко может проверить, работал ли я над изготовлением листов.

С помощью ножа, одолженного у Пакера, разделал стебли на заготовки, размочалил с помощью более-менее гладкого камня, а потом прижал другим для сушки, выбрав местечко в углу парка.

Всё это время вокруг меня крутился Нефернен, ему было крайне любопытно, чем я занимаюсь. Ничуть не смущаясь поступил по методу Тома Сойера. Правда, платы с него брать не решился, а то ещё влетит от его отца. Да и не нужна мне крыса на верёвочке… Не помню, что ещё подарили герою Твена.

Парень, хоть и ведёт себя хамовато и нахально, оказался смышлёным. Даже подростки в деревне не так быстро приноровились к разделке стеблей. А этот так ловко орудовал не совсем подходящим ножом, что я на секунду засомневался, не занимался ли он изготовлением папируса ранее.

— Афарэх, а когда уже можно снимать камень? — прибегал он каждые пару часов. — Не пора? А теперь?

Из-за него, постоянно порывавшегося испортить процесс сушки, пришлось практиковаться в письме прямо на улице, одновременно сторожа заготовки. Хорошо, что есть тенёк, так что учился в относительно комфортных условиях.

Писать получается у меня пока что не очень хорошо. Если медленно выводить каждый значок, то можно даже сказать, что почерк у меня каллиграфический, но стоит только писать примерно с той же скоростью, с какой пишу привычные фонетические знаки, хоть кириллицу, хоть латиницу, — получается так себе.

Пожалуй, я сейчас даже польстил себе: плохо выходит. Я и сам не могу прочитать потом, что нацарапал как курица лапой.

Даже пошатнулась вера в учительский талант Саптаха — не рано ли мне изучать ещё один стиль письма? Может, стоит приноровиться