Повести и рассказы - Джо Хилл

Джек садится за руль, выводит «Роудраннер» на дорогу и катит прочь, прочь от рухнувшей фермы и горящего гаража. Впрочем, о гараже уже и говорить бессмысленно. На его месте — кратер, яма, полная огня, извергающая искры и обломки горящего рубероида.

Джек открывает окно в машине и выруливает на шоссе. В окно врывается теплый воздух, напоенный сладким запахом лета: все вокруг в полном цвету. Солнечные лучи ласкают Джека тепло и нежно, словно материнские руки.

Не так уж далеко отъехав от фермы, Джек Маккорт замечает на обочине старуху в широкополой зеленой шляпке и с чемоданом в руке. Когда машина проносится мимо, старуха поднимает голову и провожает Джека широкой зубастой улыбкой — улыбкой человека, отравленного Джокером. Она стоит к нему боком, и лицо ее удивительно напоминает профиль на долларовой бумажке.

Джек проезжает мимо, затем снимает ногу с педали газа, замедляет ход и прижимается к обочине. Ему вдруг приходит в голову, что, быть может, он так и не очнулся после взрыва, что валяется сейчас где-нибудь без сознания и видит сон — такой же, как сны о говорящих растениях, которых уже почти не помнит. Прапрапрабабушка старше телевизора — могла ли женщина в таком возрасте проделать столь долгий путь? И все же, думает Джек, очень может статься, что это она, что самая настоящая прапрапрабабушка ждала здесь все утро, пока он закончит дела на ферме и ее подберет.

Улыбаясь широкой довольной улыбкой, она идет к машине. И чем бы ни была она — игрой воображения или родным человеком, — Джек ей рад. Впереди долгая дорога; а путешествовать лучше в компании.

Перевод: Наталья Холмогорова

В высокой траве

(соавтор Стивен Кинг)

Joe Hill, Stephen King "In the Tall Grass", 2012

← →

Выключить радио и посидеть в тишине предложил он, так что, можно сказать, все это стряслось по его милости. А она заявила, что хочет подышать свежим воздухом — так что, можно сказать, постаралась она. На самом деле виноваты были оба: если бы не то и другое вместе — открытые окна и тишина в салоне — до них не донесся бы детский крик. Типичная история про Кэла и Бекки, что шли по жизни рука об руку. Кэл и Бекки Демут, брат и сестра с разницей в девятнадцать месяцев. Родители называли их «ирландскими близнецами».

— Бекки снимает трубку, а Кэл говорит «алло», — приговаривал мистер Демут.

— Кэл только подумал о вечеринке, а Бекки уже составляет список гостей, — добавляла миссис Демут.

Ни разу в жизни они не поссорились. Не сказали друг другу ни одного дурного слова — даже в тот день, когда первокурсница Бекки появилась на пороге у Кэла (он не жил в кампусе, а снимал квартиру в городе) и объявила, что беременна. Это известие он воспринял с похвальным хладнокровием. Папа и мама Демут здесь могли ему только позавидовать.

Квартиру Кэл снимал в Дареме: он выбрал университет Нью-Хэмпшира. И неужели вы думаете, хоть кто-то удивился, когда Бекки — в то время еще не беременная, хотя, возможно, уже не девственница — два года спустя заявила, что поступает туда же?

— По крайней мере, теперь он перестанет мотаться домой каждые выходные, чтобы потусоваться с сестрой, — сказала тогда миссис Демут.

— И мы наконец насладимся покоем! — закончил мистер Демут. — А то за двадцать лет, честно сказать, эта неразлучная парочка уже малость утомила.

Разумеется, они не все делали вместе! Когда какой-то неизвестный прохвост заделал Бекки малыша, Кэл в этом точно не участвовал. Забеременела она сама. И сама придумала переехать к дяде Джиму и тете Энн, пожить у них, пока ребенок не появится на свет. Старшие Демуты, все еще в шоке от новости, не возражали. И когда Кэл сказал, что, пожалуй, тоже возьмет академ и отвезет сестру к родственникам на машине, особо не спорили. Согласились даже, чтобы Кэл остался с Бекки в Сан-Диего, пока не родится ребенок. Может, найдет там какую-нибудь подработку: им обоим деньги сейчас очень пригодятся.

— Беременна. В девятнадцать лет! — проговорила миссис Демут.

— Ты ведь тоже забеременела в девятнадцать, — напомнил мистер Демут.

— Да, но я была замужем! — возразила миссис Демут.

— И за чертовски надежным парнем, — не преминул заметить мистер Демут.

— Первое имя ребенку выберет Бекки, второе Кэл, — вздохнула миссис Демут.

— Или наоборот, — ответил мистер Демут, тоже со вздохом.

Некоторые пары, много лет прожившие вместе, начинают напоминать «ирландских близнецов».

Незадолго до отъезда на западное побережье мать Бекки спросила у дочери:

— Ты уверена, что хочешь отдать ребенка на усыновление? Да, разумеется, я не имею права спрашивать, я всего лишь твоя мать! Но, знаешь, отцу любопытно.

— Пока я еще ни в чем не уверена, — ответила Бекки. — Ближе к делу посоветуюсь с Кэлом.

— Дорогая, а как насчет отца ребенка?

— Кого? — с некоторым удивлением отозвалась Бекки. — Да это вообще не его дело. Он оказался таким идиотом!

Миссис Демут вздохнула и промолчала.

↑

Итак, теплым апрельским днем на восьмилетней «Мазде» с нью-хэмпширскими номерами и призрачными следами новоанглийской дорожной соли на боковых молдингах они ехали по Канзасу. Тишина вместо радио, распахнутые окна вместо кондиционера: то и другое помогло им расслышать крик. Далекий, но отчетливый крик.

— Помогите! Помогите! Кто-нибудь, помогите мне!

Брат и сестра изумленно переглянулись, а затем Кэл — сейчас за рулем сидел он — резко свернул на обочину. Фонтанчики песка и гравия вырвались из-под колес.

Выезжая из Портсмута, оба дружно решили держаться подальше от платных автодорог. Кэл хотел посмотреть на Железного Дракона в Вандалии, штат Иллинойс (сделано), Бекки — на самый большой в мире пеньковый мяч в Коукер-Сити, Канзас (сделано), и оба — заехать в Розуэлл, взглянуть на то, что там осталось от приземления инопланетян. Пеньковый мяч, огромный, волосатый, пахучий и на удивление впечатляющий, они недавно миновали и теперь двигались на юг по ответвлению Семьдесят третьего шоссе. По этой асфальтированной дороге, двухполосной, но в хорошем состоянии, им предстояло проехать всю плоскую Канзасскую равнину до самых предгорий Колорадо. Путь их простирался на мили и мили — совершенно пустынный, без единой легковушки или грузовика. Что вперед, что назад.

С ближней стороны дороги виднелись несколько домиков, заколоченная церковь Черного Камня Искупителя («Ну и название! — подумала Бекки. — Хотя, в конце концов, мы же в Канзасе!») и дряхлая дорожка для кегельбана, на которой,