Полное собрание историй о привидениях - Монтегю Родс Джеймс

После этого мистер Сомертон осветил некоторые подробности, уже нам знакомые:

– При повторном посещении часовни моей целью было тщательно зафиксировать все, так или иначе связанное с этими фигурами, а именно: тип шрифта, насечки, сделанные алмазом на стекле, и даже случайные, на первый взгляд, царапины. Первое, с чем я решил разобраться, – это надписи на свитках. Я не сомневался, что первая, на изображении Иова: «У золота есть место, где его прячут» (с намеренной заменой одного слова), – отсылает к некоему кладу; уже с большей уверенностью в своей правоте я подступился ко второй строке, из Святого Иоанна, гласящей: «Имеют на одеждах своих надписи, которых никто не знает». Возникает естественный вопрос: есть ли надписи на одеждах фигур? Я их не видел; у каждого из троих по краю мантии идет широкая черная кайма, приметная и, скажем прямо, не слишком украшающая витраж. Признаюсь, я был разочарован, и, не улыбнись мне занятным образом удача, я наверняка забросил бы свои поиски там, где их забросили до меня штайнфельдские каноники. Однако так уж вышло, что поверхность стекла была покрыта довольно толстым слоем пыли, и лорд Д***, случайно зайдя в часовню и увидев мои почерневшие руки, любезно послал за слугою с метелкой, чтобы тот очистил окно. Метелка, видимо, попалась жесткая: во всяком случае, когда ею провели по кайме одной из мантий, я увидел, что на краске осталась длинная царапина, а из-под нее проступило некое желтое пятно. Я попросил слугу приостановиться, взбежал по стремянке и внимательно осмотрел это место. И да, я ясно увидел желтое пятно, а от стекла отскочила часть толстого слоя черного пигмента, явно наложенного кистью уже после того, как стекло обожгли; поэтому его легко можно было отскоблить, не попортив витража. Я принялся за дело, и вы ни за что не поверите… нет, я к вам несправедлив, вы наверняка уже догадались: под слоем черного пигмента, в желтом пятне на поверхности стекла, четко обозначились две или три разборчиво выведенные прописные буквы. Я, разумеется, с трудом сдерживал свой восторг.

Я сообщил лорду Д***, что обнаружил надпись, которая может представлять большой интерес, и выпросил у него разрешение раскрыть ее целиком. Он был совершенно не против и предоставил мне полную свободу действий, после чего, поскольку его ждали в другом месте, покинул меня – должен признаться, к немалому моему облегчению. Я тут же взялся за расчистку, каковая оказалась совсем несложной. Пигмент, предсказуемо разрушенный временем, едва не крошился под пальцами, и за какую-то пару часов я смог удалить черную кайму со всех трех изображений. Воистину, в соответствии с надписью каждый из святых «имел на одежде своей надпись, которой никто не знает».

Нужно ли говорить, что это открытие окончательно утвердило меня в правильности моих догадок? Но что именно гласила надпись? В ходе расчистки я намеренно воздерживался от прочтения, приберегая это удовольствие до того момента, когда взору предстанет все целиком. А когда оно предстало, любезный мой Грегори, уж вы мне поверьте, я чуть не разрыдался от досады. Передо мной была полнейшая бессмыслица – как будто буквы накидали в шляпу, а потом встряхнули. Вот что я увидел:

Иов

DREVICIOPEDMOOMSMVIVLISLCAVIBASBATAOVT

Святой Иоанн

RDIIEAMRLESIPVSPODSEEIRSETTAAESGIAVNNR

Захария

FТEEAILNQDPVAIVMTLEEATTOHIOONVMСAAT.H.Q.E.

Недоумение, которое я испытал в первые минуты, несомненно, читалось у меня на лице; однако разочарование длилось недолго: я почти сразу понял, что передо мной шифр или криптограмма, и сообразил, что, скорее всего, устроена она, в силу ее древности, довольно просто. Я с величайшей скрупулезностью скопировал все буквы. По ходу дела выяснилась одна подробность, только укрепившая меня в мысли, что передо мною шифр. Переписав буквы с облачения Иова, я пересчитал их, дабы убедиться, что нигде не ошибся. Их оказалось тридцать восемь, и, закончив подсчет, я заметил надпись, нацарапанную чем-то острым с краю каймы. То были римские цифры, составлявшие число тридцать восемь. Аналогичные пометки – не знаю, как их еще назвать, – обнаружились и на двух других секциях витража; мне стало ясно, что художник делал эти надписи, следуя четким указаниям аббата Томаса, и потому решил лишний раз убедиться, что все выполнил правильно.

Как вы понимаете, обнаружив это, я тщательнейшим образом осмотрел всю поверхность стекла в поисках новых подсказок. Не пренебрег я, разумеется, и начертанным на свитке Захарии: «На этом одном камне семь очей», но быстро пришел к выводу, что речь идет о некой отметине на некоем камне, обнаружить который я смогу только in situ[31], там, где спрятан клад. Короче говоря, я все обстоятельно записал, срисовал и измерил, а потом вернулся в Парсбери, чтобы неспешно заняться разгадкой шифра. Ах, скольких мучений мне это стоило! Поначалу я счел себя очень умным: я не сомневался, что найду ключ в одной из старинных книг по тайнописи. «Steganographia»[32] Иоганна Тритемия, старшего современника аббата Томаса, представлялась мне особенно многообещающей; я обзавелся ею, равно как и «Cryptographia»[33] Селениуса, «De Augmеntis Scientiarium»[34] Бэкона и некоторыми другими трудами. Но разгадки в них не оказалось. Я применил принцип «наиболее часто употребимой буквы», взяв за основу сперва латынь, а потом немецкий. Этот прием тоже не помог – уж не знаю почему. А потом я мысленно вернулся к самому витражу и перечитал свои заметки в вящей надежде на то, что, оставив шифр, аббат припрятал где-то и ключ к нему. Ни цвет, ни покрой одежд ничего мне не раскрыли. На витражах не было ни пейзажа, ни фона, откуда можно бы почерпнуть дополнительные детали; пологи над фигурами тоже не содержали ничего примечательного. Единственное, на что оставалось уповать, – это сами позы фигур. «Иов, – прочитал я свои заметки, – свиток в левой руке, указательный палец правой воздет к небесам. Иоанн: держит в левой руке книгу с надписью; правой благословляет, двумя перстами. Захария: свиток в левой руке, правая воздета, как у Иова, но вверх указуют три перста». Иными словами, я отметил, что у Иова воздет один палец, у Иоанна – два, у Захарии – три. А что, если в этом содержится некий числовой ключ? Любезный мой Грегори, – произнес мистер Сомертон, кладя ладонь другу на колено, – это и оказался ключ. Он подошел не сразу, но после двух-трех попыток я понял, в чем дело. После первой буквы надписи нужно пропустить одну, после следующей – две, после нее – три. А теперь посмотрите, что