Сон бабочки - Гу Щу

ни журавлиная флейта «Фэйцюн» династии Мин не могут с ней сравниться. Не говоря уже о вычурных предметах семьи Ван и семьи Ши[53] с кораллами высотой в несколько чи[54]. Это всего лишь простая вещь из гор. Хотя сейчас она и не сломана, она утратила свой первоначальный зеленый цвет. Но в сознании Фэй Ю это самый драгоценный музыкальный инструмент в мире.

Сяо Бай без колебаний взял флейту из рук девушки, как будто он никогда ее не терял. Он привычным жестом поднес ее к губам и сыграл мелодию.

Это музыкальное произведение – не что иное, как давно утраченная «Бегущая вода». От звучания флейты он чувствовал, будто в него вливают теплый сладкий источник.

Это тепло, исходящее из человеческого мира, который сильно отличается от изолированной и безжалостной жизни на острове Дайюй; это тепло от Учителя, который однажды спасся из лодки-листа, дрейфующей в море подземного мира; оно также исходит от маленького мальчика Сяо Бая, с которым Фэй Ю когда-то сражался бок о бок, не боясь бескрайней тьмы и пронизывающего холода мира теней.

Более того, по прошествии столь долгого времени Сяо Бай, проживавший жизнь за жизнью, временно потерял память о прошлом и забыл свое имя, но у него все еще есть глубокое понимание и привязанность к простым судьбам.

Такая «Бегущая вода» совершенно естественна по сравнению с гениальностью его игры в прошлом, она лишилась невинности и ребячливости, заставляя дрожать всех присутствующий. Это было похоже на сон, длившийся тысячи лет, который растрогал сердца, привыкшие видеть зарождение и гибель растений, деревьев, птиц и зверей.

Доиграв, Сяо Бай отложил флейту и вернул ее девушке.

– Я слышал, что флейты, сделанные из птичьих костей, могут вызывать духов. Интересно, могут ли бамбуковые флейты иметь такой же эффект? – спросил круглолицый мужчина.

Девушка вернула флейту на место.

– Лю И, Хуан Няо…

В это время Сяо Бай внезапно взял их за руки и тихо позвал:

– Вы еще меня помните? Это я, Сяо Бай.

Фэй Ю отвернулся, его ресницы подрагивали.

Девушка и круглолицый мужчина удивленно посмотрели на него. Они как будто знали его, но в то же время и нет.

В это время Сяо Бай снова крикнул:

– Доктор Фэй Ю – нет, старший брат Фэй Ю! Я Сяо Бай, ты же никогда меня не забывал, верно?

– Дурак! – Фэй Ю наконец медленно обернулся. – Что ты такое говоришь?

В этот момент крыша музея начала вращаться с огромной скоростью, мраморный пол расплывался во все стороны, словно вода, витрины расцвели, как цветы, экспонаты излучали слепящий блеск, а треугольные стекла превратились в бесчисленные кристаллы, чьи осколки взмыли в воздух…

И драгоценная флейта вернулась в руки Сяо Бая.

– О чем ты говоришь? – Фэй Ю поднял рукава. Его чистая белая одежда была безупречной и сияла, казалось бы, невидимым блеском на солнце.

Сяо Бай сел напротив него. Он действительно хотел спросить Фэй Ю, сколько у него комплектов одинаковой одежды, но чувствовал, что вопрос глупый и его старший брат может отругать его как «идиота», поэтому он никогда не решался об этом спросить.

– Я говорю, что мне приснилась большая бабочка.

– Что это за бабочка?

– Ее крылья казались прозрачными. Иногда были заметны красивые узоры, а иногда их совсем не видно. Каждый раз, когда бабочка взмахивала крыльями, мне снился сон.

– Что за сон? – спокойно спросил Фэй Ю.

– Каждый сон был похож на реальность. Сны были короткими, но кажется, что я проживал по несколько жизней, – задумался Сяо Бай. – Может быть, я сам превратился в эту бабочку и жил в другом времени совсем другую жизнь.

– Это счастливая жизнь? – Это было единственным, что волновало Фэй Ю.

– Можно и так сказать, – улыбнулся юноша. – Но бабочка – очень хрупкое существо, и ее крылья словно могли рассыпаться от малейшего прикосновения. Когда я проснулся, не знал, я ли превратился в бабочку, или бабочка стала мной, возможно, это одно и то же.

– Учитель тоже так говорил.

Фэй Ю кивнул, но на мгновение понял, о чем Сяо Бай. Если не происходит чего-то странного, лиса на острове Дайюй может жить долго-долго.

Опираясь на превосходную магию, он может даже путешествовать между изменчивым временем и пространством. Даже если гора Дайюй ушла глубоко в море, он лишь почувствовал, что это судьба, и не понимал, что значит быть хрупким или рассыпаться на части от одного прикосновения.

Однако Сяо Бай научил его этому.

Мало того, Сяо Бай, как человек настолько хрупкий и способный прожить максимум сто лет, отправился в мир теней один со своей страстью и вытащил его обратно, но сам почти превратился в осколки и рассеялся во времени и пространстве, до сегодняшнего дня…

– Старший брат, что с тобой? – спросил Сяо Бай вслух.

– О, ничего. – Фэй Ю посмотрел на небо, синее и безграничное, как вода, словно он мог выпустить лодку и уплыть. – Я подумал, что, хотя бабочка и хрупкая, ее крылья такие красивые, будто их посыпали серебряной пудрой. Разве это не счастье – танцевать всласть и жить свободно? Или, может, она красива только потому, что ее жизнь так коротка?

– Я не знаю, так ли это на самом деле, – произнес Сяо Бай, – но, когда я превратился в бабочку, я увидел тебя.

Фэй Ю был поражен и сильно закашлялся.

После использования бабочки на Сяо Бае его жизненные силы были серьезно подорваны. Всякий раз, когда погода менялась или его настроение слегка колебалось, он начинал безостановочно кашлять.

– С тобой все в порядке? – Сяо Бай обеспокоенно посмотрел на Фэй Ю.

– Все в порядке, – ответил Фэй Ю, прижимая ладонь к сердцу, и затих.

– В этом сне все похоже на реальность. – На лице Сяо Бая засияла яркая, как осенняя луна, улыбка. – И, даже будучи бабочкой, я знал, что ты меня узнаешь.

– Если ты был бабочкой, то откуда знал? – спросил Фэй Ю.

– Ты не был бабочкой, откуда знаешь, что она не знает?

– Подобная софистика, кажется, является привычкой знакомого нашего Учителя, – улыбнулся Фэй Ю. – Когда этот человек был жив, Учитель часто спорил с ним, и иногда его слова были очень резкими. Я не знаю, был ли он другом или врагом. Но после его ухода Учитель очень сожалел и говорил что-то о мастере и каменщике.

– О, я слышал об этом, хотя и находился на обучении в течение короткого времени, – сказал Сяо Бай. – В городе Ин царства Чу был один храбрец, и однажды он нанес тонкий слой белого глиняного порошка, толщиной с