Странница - Илья Георгиевич Шаблинский

— Ага. Сгубить человека — это, значит, решаемо, а вот наоборот — нет?

— Любовь — более сложное и богатое чувство, чем, скажем, неприязнь… Стимулировать или симулировать его необычайно трудно и, в общем, бесполезно.

— Но все же — бывает такое? В общем-то, я об этом много слышал.

— Господи! Да я тоже немало слышал, и даже больше — разговаривал с людьми, которые испытали что-то подобное на себе. Все эти случаи вызывают у меня в памяти одну сцену. Помните «Мастера и Маргариту»? Помните, там во время сеанса черной магии червонцы с потолка сыпались? Вот все эти привороты напоминают мне эти червонцы. Полчаса он еще червонец, а потом — оп! И, мм, наклейка от бутылки… Ну, сам-то роман — это отдельная песня…

— Хорошо, — сказал Корней упрямо, — может, это больше игра воображения, может… Но как быть если… если я чувствую это…

— Что чувствуете?

— Как вам сказать, — Корнею показалось, будто его язык скован, — мне, в общем, иногда… В общем, временами я чувствую себя привороженным. Будто меня выбрали и вытянули. И вызвали во мне привязанность… Ну, как-то так.

— Хорошо. — Савицкий, казалось, вовсе не удивился. — Вы хотите сказать, что чувства ваши сводятся лишь к физическому влечению? Вы не испытываете безотчетной нежности к женщине? О, надеюсь, это женщина?! А то, знаете, бывает…

— Это женщина, да. Я испытываю и нежность и влечение… Весьма острое. Наверное, все то, из чего и состоит любовь… Просто… ну, я не знаю…

— Минутку, а почему вы склонны объяснять все это приворотом? Где вы видите насилие над вашей волей?.. Хорошо, давайте я задам очень простой вопрос. Женщина, о которой вы говорите, она внешне непривлекательна? Или, как говорится, ничего особенного?

Корней вздохнул.

— Да нет. Она, скорее, красива. Причем красота ее весьма изысканна. С моей, конечно, точки зрения… Нет, наверное, не только с моей.

— Так о чем тогда речь? О воздействии на волю мужчины можно, наверное, говорить в случаях, когда женщину Бог не наградил красотой. Ну, бывает такое. И то… Но если женщина во всех отношениях интересна, зачем пристегивать сюда… Ну, то, о чем мы говорили? Красота, как известно, сама по себе сила. У Бальзака есть новелла, которая так и называется «Ведьма». Она построена как подборка материалов следствия. Примерно XVI век. Подследственная — такая сексуальная хищница. Мужчины ее отчаянно добиваются, увлекаются, забывая про все, про еду и сон, и в итоге гибнут от истощения. Вот даже так! Ее приговаривают, как водится, к костру, но нам становится понятно, что главная-то ее вина — ее красота. Ей не нужно никого привораживать. Мужчины теряют покой, увидев ее… Так что дело скорее в них, в их необузданности. То есть правильнее мужчине искать причину в себе. Вот такая новелла.

— Ее сожгли?

— Бог мой, это же литература. Бальзак хотел, наверное, сказать, что не стоит наделять саму по себе физическую красоту дьявольскими свойствами. В какой-то мере с ним можно согласиться. Так что, вы еще разберитесь…

В дверь библиотеки заглянула сестра Эльжбета. Она остановила быстрый взгляд на Корнее, но, ничего не сказав, прикрыла дверь.

— Вы, конечно, извините, что я вам тут морочу голову, — заметил Корней после паузы, — мне, наверное, прямой путь к психотерапевту, а я, видите, сюда…

— Я только приветствую, что вы именно сюда, — ровно сказал Савицкий, — к психотерапевту успеете. Если еще посчитаете нужным… отмечу только, что я, как и вы, обычный прихожанин. Просто мне над этими темами довелось поразмышлять… Как автору семнадцати статей в нашей энциклопедии. Вот… А так — у нас просто дружеская беседа… Кстати, извините, а ваше намерение принять крещение — оно как-то связано… с теми отношениями, о которых вы упомянули?

— У меня… несколько причин, — ответил Корней медленно, — а женщина, о которой я говорил, моя жена… И у меня есть еще один вопрос… Ну, может быть, последний. Просто ваше мнение, как человека, который… размышлял. И у вас вроде бы есть собственный семейный опыт…

— О да!

— Предположим… я не могу найти объяснений некоторым поступкам жены. Предположим. Я бы так сказал, что эти поступки… или их мотивы… кажутся мне… ну, как вы сказали — сверхординарными. Пусть так… Означает ли это, что мне необходимо с ней расстаться? Чем скорее, тем лучше?

— Мм… Вы хотите сказать, что она… оказывает кому-то услуги, связанные с причинением сверхординарного зла? Ну, что она практикует в этой… области на коммерческой основе, да?

Корней замотал головой:

— Н-нет… Этого нет. Да она вообще… Она медсестрой у меня работает. И предпочитает, по-моему, традиционную медицину.

Повисло молчание. Потом эксперт по инквизиции развел руками.

— Знаете, Корней, при такой общей постановке вопроса любое мое соображение было бы весьма безответственным… Честно говоря, я не очень понял. Ну, я вижу, вам трудно о чем-то говорить… У вас есть дети?

— Общих с ней нет. У нее есть дочь — моя падчерица. Хорошая, в общем, девочка.

Савицкий покрутил головой, посмотрел в сторону, туда, где стену украшал глянцевый календарь с видами Италии.

— Нет, знаете, просто не решаюсь что-то сказать, просто не решаюсь. И спросить что-то лишнее у вас тоже не могу. Как бы это сказать… Формат нашей беседы ведь вовсе не исповедальный… Я вообще к этому не готов. Вам, в сущности, хорошо бы поговорить с отцом Иосифом…

— Спрашивайте, я отвечу, — спокойно согласился Корней. Но тут же сообразил, что поведать он, в сущности, более ничего не сможет.

Слава богу, чуткий бородатый Савицкий, не дожидаясь подробностей, внезапно определился с ответом:

— А знаете что, скажу вам так. Если любите — зачем же расставаться? Любовь и семья, что может быть для человека ценней? Но при этом жена должна считаться с вашей волей. Так ведь? И добиться этого лучше на основе любви. Наверное, это возможно. Судя по тому, что вы сказали, она не стремится кому-то нанести вред, у нее нет корыстных побуждений… как это часто бывает, когда человек обнаруживает в себе такой… опасный дар. Так ведь?

— Да, — сказал Корней не очень уверенно, — корыстных побуждений нету.

Потом они еще недолго говорили о чересчур длинном годичном сроке катехизации — долгой дороге к крещению. Савицкий вздыхал и кивал и, допустив паузу, спросил:

— Корней, а в католическую церковь вы решили прийти, может быть, потому, что думали о традиции борьбы с ведьмами? А?..

— Вовсе нет, — бодро ответил Велес, — мне важно то, что вся служба на русском, это прежде всего. Мне смысл важен. Вот…

Савицкий смотрел внимательно и кивал.