Шишмарь - Валерия Радзиевская

В этот момент камера Ильи снова дала сбой. Экран заполнился помехами, искажая реальность вокруг них, а затем раздался громкий треск, словно что-то огромное и тяжелое рухнуло в глубине дома. Мирослава отшатнулась, её дыхание перехватило, а страх охватил её, как ледяные пальцы.

– Уходим! – закричал Илья, его голос звучал панически.

Он схватил её за руку, но она не могла отвести взгляд от окна. Женщина в белом всё ещё стояла там, её искаженное лицо теперь казалось более четким, и в её глазах читалась бездонная тоска.

Как только они развернулись, чтобы бежать к дому бабули, тени вокруг них начали сгущаться, и шепоты усилились, превращаясь в неразборчивый гул, который заполнил пространство. Мирослава почувствовала, как холодный ветер пронзает её, и в тот момент, когда они сделали шаг назад, тени, казалось, начали двигаться, словно живые, готовые поглотить их в свой мрак.

Пересилив свой страх, Илья смог начать двигаться. Он взял свою невесту на руки и побежал, больше по память разбирая дорогу в свете луны. Оцепенение с Миры спало только тогда, когда она увидела свет из окна старого домика.

– Отпусти, отпусти, я сама смогу дойти. Боже… что это было?

Юноша опустил ее на землю и перевел дыхание: – Понятие не имею! Мне казалось, что я прям там умру на месте. Надо отвлечься, а то я с ума сойду.

Из печной трубы старушечьего домика шел дымок, такое простое явление начало возвращать блогерам ощущение безопасности. Когда они зашли внутрь, старушка уже накрывала на стол.

– Вотсь, ребятишки, чось успела. Потемну я уж у погреб не полезла, чемись богата, таксь сказать. Деревенская затируха. Покушайте, мои хорошие. На голодный желудок кошмары снятся.

На разговоры уже не было сил. Илья и Мира с удовольствием поужинали незатейливой похлебкой. Растекаясь по желудку, теплое варево окончательно успокоило молодых людей. Сразу после они устроились на старых, но уютных полатях под потолком, свет от лампы создавал теплую атмосферу, контрастируя с мрачной атмосферой, царившей за окном. Ночь становилась все более густой, и, казалось, даже стены старого дома начинали шептать о том, что произошло в этой деревне. Уставшие после длинной дороги и всех потрясений, ребята быстро погрузились в сон.

День второй

Ночью кто-то настойчиво скреб по стенам и издавал мерзкое чавканье. Во сне Мирослава слышала крики сотен детей, но не могла разобрать ни слова. Затем ей снилось, что она идет к реке. Она пытается сопротивляться, но что-то тянет ее, словно на привязи. Ее ноги утопают в иле, а когда она пытается выбраться – раздается все то же мерзкое чавканье. Чем больше она двигается, тем сильнее она тонет в тягучей субстанции. Вокруг по-прежнему слышны жалобные детские крики. И вот когда ее голова почти полностью скрылась, кто-то крикнул: "Проснись!". Резко вырвавшись из кошмара, она вскочила вся в холодном поту и ударилась об потолок.

Утро пришло медленно, как будто мир за окном не спешил просыпаться. Мирослава, все еще дрожащая от ночных кошмаров, облокотилась спиной на стену, пытаясь осознать, что произошло. В голове все еще звучали отголоски детских криков, которые манили ее в темноту, и чавканье, которое не покидало ее до сих пор.

Она взглянула на Илью, который мирно спал, его лицо было спокойным, как у ребенка. Но в ее сердце росло беспокойство. Она вспомнила, как во сне тонет в реке, и как трясина тянула ее, словно руки невидимого существа. На ноге она увидела большой синяк. Он был похож на след от укуса, как будто кто-то действительно хотел поглотить ее.

Мирослава спустилась с полатей и подошла к окну. За стеклом раскинулась заброшенная деревня, окутанная туманом. Река Шайтанка текла неподалеку, и ее шум, казалось, был не просто звуком воды, а чем-то живым, полным тайн и угроз. Она вспомнила слова старушки о духах, которые не хотят, чтобы их забывали.

– Илья, – тихо позвала она, стараясь не разбудить его слишком резко. – Илья, проснись.

Он медленно открыл глаза, и, увидев ее встревоженное лицо, сел, потирая глаза: – Что случилось? Ты выглядишь, как будто видела призрака, – сказал он, пытаясь улыбнуться, но заметив ее выражение, сразу же стал серьезным.

– Ночью… я слышала что-то. Как будто кто-то скреб по стенам, и я слышала детей. А потом мне снилось, что я тону в реке, и она чавкала, как будто кто-то был там, – ее голос дрожал от страха.

Илья нахмурился и встал, подошел к ней, чтобы посмотреть на ее ногу, которую она нервно потирала. Он увидел чернеющий синяк и его лицо побледнело, но он старался не подать вида.

– Это просто сон, малышка… Ты наверняка просто сильно вдохновилась деревенскими сказками – произнес он, его голос стал более настойчивым. – И этому следу тоже можно найти объяснение… запуталась в старых простынях или ударилась еще вчера, пока мы пробирались от машины.

Он оглянулся: – Кстати, а где хозяйка? – Его глаза округлились. – Мира… мы вчера даже имя ее не спросили! Стыдоба то какая.

– И правда… Надо будет извиниться и все таки познакомиться, нехорошо получилось.

На столе стали 2 кружки, укутанный чайник и блюдо с оладьями, заботливо накрытыми кружевной салфеткой.

– Как вкусно пахнет. Сразу детство в деревне у своей бабули вспомнил. Она так же оставляла мне завтрак, а сама в ме за ягодами и грибами уходила. – Илья сел за стол и потянулся к блюду, но остановился в нескольких сантиметрах. – Может нужно дождаться старушку?

Мира налила в кружку напиток из чайника, комнатушка сразу наполнилась ароматами шиповника, малины, смородины и чего-то еще. Запах был знаком, но девушка никак не могла вспомнить что это.

– Да ешь уже. Стол накрыт на двоих, это явный намек на то, чтобы трапезничали без нее. Какой чай интересный…

– Сразу понятно, что ты выросла в городе. Это простой деревенский чай – рви с куста и бросай в заварочник все, что найдешь… Ммм… Вкуснотища!

Илья набил полный рот и теперь ему было не до разговоров. Все что его сейчас интересовало, это на сколько ему будет совестно, если он опустошит все блюдо.

Покончив с завтраком, блогеры собрали нужные вещи и приготовились к съемочному дню.

– Может, нам стоит дождаться бабулю? – предложила Мирослава, но ее голос звучал неуверенно.