Кино под небом - Джо Р. Лансдейл

как делать такую ерунду, как превращение воды в вино и умножение хлебов и рыб. Вместо этого я увеличил бы себя до размеров Вселенной, сделал бы два кирпича подходящего размера, поместил бы между ними этот мир, и – бах! – получилось бы сраное желе.

Не стоит делать из меня мессию. У меня скверное мировосприятие.

Сейчас, во всяком случае.

Я вовсе не ожидал, что моя жизнь будет наполнена солнечным светом, что я вырасту с серебряной ложкой во рту, а мой пук будет пахнуть розами и фиалками. Что стану мультимиллионером и буду получать бесконечные письма от длинноногих, изголодавшихся по сексу голливудских звездочек, рассказывающих мне, как им не терпится насладиться моим телом и отполировать до блеска мой член. Но я ожидал немного большего, чем то, что произошло дальше.

Мы с друзьями ездили в автокинотеатр, чтобы смотреть фильмы, а не становиться их частью.

В тот вечер, когда мы приехали в «Орбиту», все пошло кувырком. Мы только успели устроиться, как с неба сорвалась огромная красная комета, словно брошенный Богом помидор. А затем она раскололась пополам и улыбнулась нам зубастой пастью.

И когда я уже думал, что эта комета врежется в нас и рассыплется на маленькие искорки, она взмыла вверх и скрылась из виду. Только оставила после себя кучу неприятностей.

Автокинотеатр был по-прежнему освещен, но свет исходил от прожекторов, а те, похоже, не имели источника питания. Нас окружала кромешная тьма, отчего казалось, будто мы находимся в мешке с кучкой карманных фонариков. Чернота за пределами автокинотеатра была какой-то кислотной. Никогда не забуду, что она сделала (по моему предположению) с автомобилем, битком набитым толстяками, который въехал в нее, или с ковбоем, который сунул в нее руку, и все его тело растворилось.

В общем, мы оказались в ловушке.

Все пошло наперекосяк.

Кроме фастфуда из палатки есть в автокинотеатре было нечего. Но когда и этой еды стало мало, люди стали жрать друг друга, как в жареном, так и в сыром виде.

Потом в двух моих друзей, обалдевших от недоедания, ударила странная голубая молния (Рэнди в это время сидел на плечах у Уилларда), и спаяла их вместе, сделала их уродливее, чем парковка торгового центра, наделила их странными способностями и именем Попкорновый Король. Они больше не были нашими с Бобом друзьями. Не были чьими-то ни было друзьями. Теперь они были одним существом. Злобным существом.

Здравствуй, бесконечный тяжелый понедельник.

Попкорновый Король использовал свои странные способности и неограниченный запас попкорна, чтобы управлять голодной толпой. И мы с Бобом, возможно, присоединились бы к ней, если б не вяленое мясо, которое Боб припрятал в своем фургоне. Благодаря этому мясу нам не пришлось есть «королевский» попкорн, который был каким-то странным, и не пришлось есть других людей, что Король всячески поощрял.

Будучи реалистами, мы с Бобом понимали, что поедание других людей и друг друга, так сказать, не за горами, поэтому решили уничтожить Попкорнового Короля, пусть даже ценой собственных жизней. И мы это сделали с помощью евангелиста по имени Сэм и его жены Мейбл, которую тогда сочли мертвой. Но это уже другая история, и я ее вам рассказывал. Скажу только, что ай-кью у Сэма и Мейбл вместе взятых, вероятно, был ниже, чем у крайней плоти моего члена.

Короче говоря, мы убили Попкорнового Короля, переехали его автобусом и взорвали. Но приспешники Короля, эти добрые самаритяне, вознаградили нас за труды: раздели догола, очень обидно обзывали, распяли, а потом стали разводить под нашими крестами костры, чтобы зажарить и съесть нас на обед.

И в тот самый момент комета решила вернуться.

Не могла эта большая красная тварь вернуться до того, как нас распнут. Нет. Она подождала, когда мы окажемся на крестах с гвоздями в руках и ногах и с голыми задницами, и только тогда решила появиться.

Но, думаю, жаловаться не стоит. Костер не успел разгореться, и, соответственно, нас не съели.

Комета сделала то же, что и прежде, только на этот раз, когда она ушла, чернота вокруг автокинотеатра исчезла вместе с ней, а люди сели в свои машины и грузовики и уехали.

Парень по имени Глашатай, который был вроде как нашим другом, но который планировал нас съесть, если другие поджарят, снял нас с крестов. Мейбл, которую распяли вместе с нами и которая на этот раз умерла по-настоящему, в итоге сгорела и была похоронена под деревянными обломками, оставшимися после взрыва торговой палатки, произошедшего, когда мы убивали Попкорнового Короля. Сэм умер вскоре после всего этого, примерно тогда, когда его погрузили в задний отсек фургона, но тогда я этого еще не знал.

Глашатаю пришлось довести нас с Бобом до грузовика. Боба посадили в задний отсек вместе с Сэмом, а я поехал впереди, рядом с Глашатаем, который сел за руль. Мои ноги были не в том состоянии, чтобы нажимать на педали. Клянусь, быть распятым – это не то же самое, что наступить на липучку или загнать занозу в ладонь. Это лишает тебя чувства ритма и желания хлопать в такт внутренней музыке.

И вот Глашатай вывез нас оттуда. Поначалу все выглядело прекрасно, как миссионерская поза во время секса. Но когда мы увидели, что покрытие шоссе покоробилось и растрескалось, сквозь трещины пробилась трава, а по обе стороны от дороги растут густые джунгли, никому из нас не нужно было быть физиком-ядерщиком, чтобы понять, что все далеко не так, как хотелось бы. И пока мы раздумывали над этим, а в головах у нас, скрипя, вращались ржавые шестеренки, из джунглей вышел тираннозавр, презрительно посмотрел на нас, пересек дорогу и скрылся в листве.

Довольно захватывающее зрелище. И чертовски страшное.

С этого самого места стартует вторая часть моей истории.

Киносеанс начинается

Первая часть фильма

Погребение, дом на дереве, обгоревший мужчина и сиськи крупным планом

1

За окном простирался довольно красивый пейзаж. Огромные деревья устремлялись в голубое, как глаза у шведов, небо, а вдоль шоссе росла трава, такая высокая и острая, что походила на зеленые шипы.

После того, как я просидел в автокинотеатре невесть сколько времени, когда небо над головой было черным как смоль, а люди толпились так близко друг к другу, что нельзя было почесать задницу, не задев локтем соседа, я, наверное, должен был быть благодарен. Никто не пытался распять и съесть меня, а это уже чего-то стоило. Но, несмотря на всю свою