Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения - Джеймс Амбуэлл

и мог только предполагать, что в таком сильном нервном состоянии он готов заплатить за любую компанию. Таким образом, я могу заодно получить и должность секретаря. Если бы я знал, какие чудовищные мерзости подстерегают меня в Кингспорте, я, несомненно, вернулся бы к прежнему образу жизни.

Выехав на первую из архаичных, покрытых мхом улиц Кингспорта, я почувствовал, что впереди меня подстерегают богохульные ужасы. Во всяком случае, если бы мой друг уже обзавёлся секретарем, что бы я тогда делал? А вдруг он переехал в какой-нибудь другой штат? Если мне придётся возвращаться в свой родной город, то делать это предстоит, по крайней мере частично, ночью, и я не находил приятной мысль о том, чтобы ехать по горным дорогам в темноте, когда во многих местах с одной стороны находится пропасть. Но мысль о возможной работе заставила меня двигаться дальше.

Я свернул на Обри-Стрит и мне сразу стало ясно, что здесь что-то не так. Дом моего друга, стоявший вдалеке от дороги, заросший плющом, что извивался мириадами причудливых форм, был заперт, а окна закрыты ставнями. Внутри дома я не заметил никаких признаков жизни, а снаружи сад был наполнен задумчивой тишиной, в то время как моя тень на заросшей грибами лужайке казалась жуткой и искажённой, как у какого-нибудь упыря, рождённого в преисподней.

Расспросив об этой аномалии странно молчаливых соседей, я узнал, что мой друг после наступления темноты посетил заброшенную церковь в центре Кингспорта и что это, должно быть, навлекло на него месть извне. Церковь служила всего лишь вратами в невообразимые измерения, а те, что проходили через врата, имели форму, на которую никто не мог смотреть. Можно увидеть резные изображения, частично напоминающие их, — как прошептал мне один почтенный затворник, — в некоторых склепах на Югготе и на древних статуях Зотики. И дом моего друга тоже стал убежищем для тех, кто пришёл извне, и именно поэтому все его избегали.

Уже тогда я начал удивляться этим отвратительным и ненормальным легендам, которые распространялись в Кингспорте и соседних городах. В этом месте чувствовалась почти осязаемая атмосфера затаившегося инопланетного ужаса, который мог бы породить эти отвратительные истории. Но мне не нравились грибовидно-белые деревья, росшие в саду дома на Обри-Стрит, а также некая форма, которую я, казалось, мельком заметил в верхнем окне, что придавало некоторую достоверность этим ужасам.

Мне не хотелось спрашивать, может ли старый отшельник поведать мне чудовищную легенду о церкви, которую мой друг отказался пересказать. Так что я оставил старика в его ветхом доме с трухлявыми книгами, а сам пошёл по заросшей лишайником лужайке к жуткому зданию на Обри-Стрит.

Я осознал всю силу местных легенд, когда увидел открытую входную дверь, и понял, что никто бы не осмелился в неё войти. Когда я проник в холл, где было удивительно темно, мне показалось, что я заметил кого-то наверху лестницы; вдоль стены, на которую падал малиновый свет, пробежала тень. Но тень принадлежала чему-то настолько богохульному и ужасному, что я могу только радоваться тому, что не разглядел её более отчётливо. До моих ушей донёсся чудовищный звук какого-то пугающего и мокрого тела, топающего по половицам наверху, и прошло несколько минут, прежде чем я смог преодолеть космический ужас, так сильно охвативший меня, чтобы подняться по скрипучей, источающей слизь лестнице и найти того, кто там прячется. Но в тёмных верхних комнатах с дубовыми балками ничего не было видно, и я спустился, чтобы осмотреть нижние комнаты старого дома.

Я вспомнил, что именно на первом этаже отсутствующий владелец имел обыкновение читать некоторые архаичные и ужасные книги, писать заметки о своих находках и проводить множество других исследований, о которых до меня дошли только слухи. Комнату, служившую моему другу кабинетом, я обнаружил без особого труда: письменный стол, заваленный листами почтовой бумаги, книжные шкафы, наполненные книгами в кожаных переплётах, настольная лампа, казавшаяся неуместной в комнате, полной манускриптов столетней давности, — всё это говорило о том, что комната использовалась только для научных исследований. Я вошёл внутрь и увидел пыль, покрывавшую мебель и все остальные вещи. В комнате стоял полумрак, и только это обстоятельство объясняло то, что я не заметил в комнате некоторых странных улик.

Я подошёл к столу, очистил его поверхность от пыли, сел на кресло и включил лампу. Лучи электричества, струившиеся по комнате, очень успокаивали, но было что-то не совсем приятное даже в том, как некоторые тени тайно собирались в одном или двух углах комнаты. Но я не хотел, чтобы подобные вещи беспокоили меня, и обратился к газетной подшивке, лежащей на столе.

На первой странице я увидел заголовок «Подтверждающие доказательства». Статья, которая первой предстала моему взору, была посвящена племени Майя в Центральной Америке. Но что можно было почерпнуть из таких комментариев, как: «Боги дождя (элементалы воды?) имеют странные носы-хоботки (как и у многих Великих Древних), какие можно видеть у статуй. Главным божеством Майя был Кукулькан (Ктулху?)».

Оказалось, что мой друг пытался объединить различные циклы легенд и суеверий с одним центральным циклом, который был, если верить повторяющимся ссылкам, намного старше человеческой расы. Мне не пришлось задаваться вопросом, где он взял все эти сведения, видя множество старинных книг в шкафах по всей комнате. Я посчитал, что для того, чтобы хоть немного понять эти комментарии, мне лучше поискать какие-нибудь записи, рассказывающие об этом отвратительном цикле легенд.

И вскоре я обнаружил их в стеллаже под столом. Я открыл большую папку с заметками и тут же ахнул от ужаса. К первой была приклеена фотография. Но как, если бы врата самой глубокой бездны не открылись на Земле, могла бы возникнуть эта мерзость? На фотографии был запечатлён риф посреди какой-то маслянистой чёрной водной глади; на заднем плане виднелись слабые огни далёкого прибрежного города. Вверху, на небосводе качалась Луна, странно искажённая туманом. Но как могло существовать то, что открыла эта несуразная Луна? — эти скользкие твари, которые прыгали в мутной воде и ползали по рифу, эти твари с чешуйчатыми телами и перепончатыми пальцами, с огромными вытаращенными глазами, широкими ртами и лягушачьими жабрами? — те богохульства, что всё ещё имели отвратительно получеловеческий облик, существование которых вызывало страшное подозрение об отвратительной истине их происхождения?

В тот мучительный миг ужасного понимания и осознания ненормального ужаса, что искал мой друг и который, возможно, он пробудил от вечного сна в Кингспортской церкви, я закрыл книгу. Но вскоре я снова открыл её, потому что даже такие шокирующие, убедительные свидетельства не могли меня полностью