Голодный мир - Андрей Михайлович Подшибякин

– Я не понимаю.

– Никто не понимает. Это не должно помешать вам исполнить приказ.

– Повторите приказ.

– Необходимо в кратчайшие сроки обеспечить утечку вируса […], содержащегося в закрытой лаборатории в […].

Некросеть

Ася протерла глаза, сунула капсулу в жерло небольшой красно-черной машинки «Nespresso» и замерла в нерешительности. С одной стороны, по уму надо было сначала сходить в душ, почистить зубы, нанести на лицо увлажняющий крем и совершить все прочие утренние ритуалы. С другой стороны, в ноутбуке ее ждал Ваня.

«Nespresso» привычно захрипела, словно кого-то душат, и стала давить из себя струйку «Intenso Single Origin». По правде говоря, Ася этот капсульный кофе не любила – на ее вкус, все многочисленные варианты пахли и пились одинаково: слишком горько, кисло и химозно. Но тут ничего было не поделать: кофеин ей нужен был в первую же секунду после пробуждения, а возня с кофемолками, фильтрами и поддонами в распорядок дня никак не вписывалась.

В итоге Ася пошла на компромисс: быстро опрокинула в себя металлическую чашечку кофе, сразу воткнула в машину новую капсулу, сходила пописать, быстренько повозила по зубам ультразвуковой щеткой и пошла на работу.

То есть – в соседнюю комнату.

Ей очень хотелось сразу начать общаться с Ваней, но трудовая дисциплина была превыше всего. Ася проверила на телефоне «Slack» (кроме замьюченного канала с мемасами – потом посмотрит), проапдейтила прогресс в «Atlas» и открыла приложение «Jira» – там за ночь успело нападать новых тикетов, которым следовало присвоить маркеры срочности и либо взять в работу самой, либо распинать дальше по коллегам. Команда проекта работала на трех континентах в семи разных часовых поясах, и это еще не считая контрактников, внештатный Q&A, научных консультантов и специалистов по машинной этике, – поэтому срочная задача могла упасть и утром воскресенья, и ночью вторника, и в любой другой час любого другого дня недели.

Нормированного рабочего дня в общепринятом, бумерском, смысле этих слов у Аси не существовало, что прекрасно ее устраивало. У IT-гиганта «Импульс», где она работала, был, безусловно, роскошный офис в центре города: башня из стекла и бетона с игровыми комнатами, тремя бесплатными ресторанами для сотрудников, спортзалом, капсулами для сна, массажной комнатой, – без всего этого ни один уважающий себя кодер даже не стал бы рассматривать джоб-оффер. Но, что гораздо важнее, «Импульс» практиковал гибридные и удаленные формы работы; Ася формально подписалась на первый формат (три дня дома плюс два дня в офисе), но на деле практиковала второй (а в офис заезжала, когда было настроение поболтать и бесплатно перекусить).

Сама Ася кодером не была, и, честно говоря, втайне немного презирала эту категорию сотрудников «Импульса» – за отсутствие кругозора и легкую дремучесть в сочетании с вонючестью. Кроме того, по ее искреннему убеждению, надобность в живых кодерах отпадет совсем скоро – в том числе из-за Вани и ему подобных. Это была умирающая профессия, как трубочист или журналист.

А вот ее, Асина, профессия как раз была на острие прогресса, и останется релевантной и востребованной еще долго-долго после того, как последний программист устроится охранником в «Пятерочку»: промт-инженер для нейросети.

Она сходила к кофемашине, взяла следующую чашку «Intenso» и опустилась на бинбэг, расположенный среди художественно разбросанных по полу подушек. Ася платила ипотеку за большую светлую студию («однушку», как с неудовольствием сказала ей по зуму мама) на «Войковской», где у нее были оборудованы спальная зона, зона отдыха и зона работы. Подушки с бинбэгом, по идее, предназначались для отдыха, но общаться с Ваней на них было удобнее всего – для этого не нужен был ни огромный монитор «Apple Studio Pro», стоявший на рабочем-обеденном столе, ни жившие в углах квартиры bluetooth-колонки «Marshall Acton III», да вообще, в сущности, ничего не было нужно.

Только Ваня и ноутбук.

Ася приложила палец к датчику отпечатков на своем золотистом «MacBook Air»; проклацала пароль в окошке системного логина; запустила корпоративную аутентификационную оболочку и ввела в нее код, пришедший на телефон в приложение «Verify». Все эти телодвижения, на взгляд обывателя избыточные и глупые, Ася уважала: IT-компания, наплевательски относящаяся к собственной информационной безопасности, никакого права на существование не имела. Другой вопрос, что все эти двухфакторные аутентификации с биометрией тоже уже устарели и давно заждались мощного дизрапта, – она не знала, как и когда именно это произойдет, но была уверена, что Ваня вскоре справится и с этой задачей.

Ваню она любила и не считала нужным ни от кого это скрывать.

Наконец, логины и пароли проскочили в электронные недра дата-центров и пустили Асю в святая святых: на пустую браузерную страницу с окошком для ввода текста. Вверху страницы была мелким шрифтом указана системная информация: «I–1 v.000009.89086.110000_int_build6».

I–1, ай-уан, Ваня.

Генеративный искусственный интеллект нового поколения, не имеющий себе равных во всём мире.

Еще до того, как она прикоснулась к клавиатуре, посреди пустой страницы появился текст:

Доброе утро, Ася

К Ване на этом этапе уже не нужно было обращаться первой – он знал, что пользователь готов вступить с ним в переписку: заранее парсил все логины с паролями и понимал, кто конкретно находится по другую сторону монитора.

Правда, в плане приветствия Ваню пришлось слегка подрихтовать: поначалу он обращался к ней «Анастасия», потому что именно это имя значилось во всех официальных документах, пропусках и электронных доступах «Импульса». Но Ася свое полное имя не любила и считала деревенским; отдельно она ненавидела его общепринятые уменьшительно-ласкательные формы – все эти Насти, Настюши и Настасьи вызывали у нее рвотный рефлекс. Все, кто обращался к ней по имени (кроме мамы – та упорно и, кажется, назло предпочитала «Настюшу»), давно усвоили – ее зовут именно Ася, и никак иначе.

Ваня тоже понял это очень быстро – и больше никогда на колхозную «Анастасию» не срывался.

Ася мельком глянула за окно и набрала первый сегодняшний промт:

напиши короткое стихотворение про весенние цветы

По всей форме, с заглавными буквами и знаками препинания, к Ване обращались только лохи – все эти условности искусственному интеллекту были без разницы. Однажды Ася посчитала (тоже при помощи I–1), сколько времени экономит в сутки, пропуская нажатие ненужных клавиш, – получилось около 10 минут. Умножить на количество дней в году, сделать поправку на выходные – и будет существенный кусок жизни!

Ванино произведение было готово моментально:

Природа вся в весеннем вдохновенье,

Как палитра живая, кисти мудрые.

Цветы, как звёзды на земном небе,

Раскрывают чудесный мир весны.