100 легенд Токийского кафе призраков - Джулиан Седжвик

– Дрожал, как последний лист на дереве под напором ноябрьского ветра, – позже описал хозяина Маккуро, довольно кивнув.

Так все и продолжалось. Мы пригласили в свой хор других уличных кошек: на пятый день кричали пятеро, на шестой – шестеро. К тому моменту о происходящем узнали и домашние Огавы, и его соседи. На седьмой день небольшая толпа собралась у колодца, из которого вырывались завывания нашего септета. Мы видели очертания голов зевак в просвете над нами, а когда останавливались, чтобы перевести дыхание, слышали голоса.

– Это призраки-бакэнэко, – заявил кто-то.

– Ты что натворил, Огава?! – рыкнул другой голос.

– Он убил кошку! – прорыдала моя хозяйка. – И теперь нас преследуют ду́хи!

– Это как с Окику, – подметил чей-то бас. – Она считала тарелки в колодце. Одним богам известно, что случится, когда у вас наберется десять кошек.

Тут до меня отчетливо донесся голос Огавы:

– Ну не могут же это быть призраки! Давайте мыслить логически.

– А я это и делаю, – возразил собеседник. – Я бы позвал священника. И побыстрее.

* * *

В следующие две ночи мы продолжили концерты.

А Огава… Ну, он, если честно, тронулся.

На девятую ночь пришел священник – монах в тяжелом черном одеянии, по которому почему-то пробегали голубые искры. Он внимательно посмотрел Огаве в глаза, шепнул что-то ему на ухо, и тот с криком бросился в дом, причитая о мести, покаянии и кошке-призраке, что придет по его душу.

На следующее утро хозяина и след простыл.

Одни говорят, что Огава безнадежно помешался. Другие – что отправился в паломничество на север страны: хотел попасть в храм, посвященный бакэнэко, и взять там офуда, чтобы повесить на колодец. Это ему посоветовал «монах».

Хозяйка взяла управление поместьем на себя, а чтобы сводить концы с концами, сдала комнату постояльцу и продала портреты призраков в местный буддистский храм. В это время американцы и другие чужаки открыли Японию миру – легко, будто банку сардин, – и скоро всякие западные штучки стали модными: важные персоны принялись расхаживать в странной одежде и есть мясо, телеграфные провода сшивали небо воедино, а Эдо, который я знала и любила, превратился в Токио.

* * *

Что же случилось со мной? А я, оказывается, тоже поменялась.

Как-то вечером, ровно через сорок девять дней после того, как мы закончили изводить Огаву, Маккуро присел рядом со мной на крыльцо храма у реки и принялся объяснять:

– У некоторых кругов есть начало, но нет конца.

– Не понимаю.

– У твоей жизни есть начало, но не конец: ты теперь другая кошка. Бакэнэко. Привыкай.

– Значит, я умерла?

– Изменилась. – Он похлопал меня по плечу. – А об остальном не думай. Привыкай…

* * *

И я научилась жить по-новому. Наблюдала издалека, как в доме, который когда-то был и моим, подрастают детишки. Видела, как через какое-то время хозяйка вышла замуж за добродушного постояльца. Даже слышала, будто Огава кормит бездомных кошек в особом храме на севере. В последнее я не поверила, но вы, люди, и правда иногда умеете удивить.

Время от времени я делаю что-нибудь полезное, но обычно просто стараюсь жить в свое удовольствие, где бы ни находилась. А забредала я много куда, даже в Синдзюку – лабиринт из небольших баров и ресторанчиков, в котором расположились «Кафе призраков» и его владелица, моя хорошая знакомая. Утомившись от войны, она переехала сюда, и теперь я пою для хозяйки заведения, если та хочет вытянуть шею и повертеть ей в танце. Я – глаза и уши моей подруги, когда у нее нет времени выйти из бара.

Сейчас, например, она попросила меня последить за этой парочкой. А вот и они, наконец-то дошли! Ну и копуши! Не слишком-то они похожи на путешественников… Любопытный иностранец и кролик-всезнайка. А с ними мальчишка, который вчера свалился на крышу храма, – Акира. Не знаю, как он там оказался, но паренек бормотал про то, что куда-то спешит, а больше ничего и не помнил.

Хозяйка кафе попросила меня проследить, чтобы те двое проводили Акиру домой. Очень уж она любит человеческих детишек. Я, если честно, давненько не покидала город. Самое время отправиться на север, погулять по деревням, подышать свежим воздухом и…

Ну, увидишь.

Йоросику онэгай симасу. Будьте ко мне добры, и я отвечу тем же.

2

Встреча на холме

История эта произошла в 2020 году теплой майской ночью к северу от реки Канда в Токио – во времена, когда улицы были намного менее людными, чем обычно. Из-за пандемии коронавируса в стране объявлено чрезвычайное положение, Олимпийские игры перенесены, парки закрыты и даже всегда оживленные Синдзюку и Сибуя пустеют с наступлением вечера.

А все, кто остается на улице, обязательно носят медицинские маски.

Большинство людей, конечно, просто сидят дома: смотрят что-то онлайн, играют в игры, читают или предаются праздным мечтаниям. И чем меньше общения с другими людьми, тем дольше длятся эти приятные грезы.

Этот участок реки обычно спокоен, но сегодня рядом и вовсе ни души – только несколько упитанных во́ронов прыгают по тропинкам в небольшом парке на северном берегу. Прекрасный погожий день перетекает в вечер, и тени на лесистом склоне реки, над которым простирается кладбище Дзёсигая, становятся длиннее и темнее. В дальнем углу ближайшего храма, поблескивая в сумерках, таится огромная скульптура головы тэнгу. Эти могучие ду́хи, хоть и не считаются ни злыми, ни добрыми, – известные похитители детей. Некоторые тэнгу принимают обличье человека с чертами хищной птицы, а другие, как эта скульптура, которую выносят во время праздничных шествий, отличаются красным лицом с огромным носом. За громадной головой в ожидании ежегодного парада выстроилось с десяток фигур поменьше – карасу-тэнгу, их называют во́ронами.

Но в этом году даже праздники отменили.

Ветер скользит сквозь кедры и деревья гинкго, а по зигзагообразным спускам и лестничным пролетам резво бежит вниз девушка со скейтом.

Ее мы назовем Кей-тян. Ей девятнадцать, и из одежды на ней толстовка, мешковатые шорты и грязные кеды. Ну и конечно же, медицинская маска, а еще – кепка с надписью «КАППА», под которую Кей-тян спрятала недавно обесцвеченные волосы. В небольшом рюкзачке у нее лежат мини-штатив, смартфон и бутылка воды.

Скейт, который девушка держит под мышкой, вполне неплох, с крутыми колесиками (хоть сейчас отправляйся кататься!). Двигается его хозяйка так целеустремленно, что во́роны вокруг затихают и устраиваются