Странница - Илья Георгиевич Шаблинский

Дорога нырнула в неглубокую заснеженную низину и сразу же, мерно разматываясь черным блестящим полотном, ушла в гору. С ее гребня навстречу «опелю» уже спускалась длинная тяжелая машина — грузовая фура. Спустя несколько секунд она приблизилась, гоня перед собой собственный рев. Еще через мгновение она, будто сделав неловкий маневр, дернулась из стороны в сторону и на какой-то метр выскочила за белый разделительный пунктир — на встречную полосу. Водитель «опеля», издав горловой звук, успел дернуть руль вправо. Фура пролетела в вихре жидкой грязи, едва не срезав «опелю» зеркало заднего вида.

Еще минуту неслись в шуршащем молчании. Наконец, шофер испустил сдавленное ругательство.

— Спокойно, Евгений, — сказал Киселев, — бывает…

Но почти сразу же впереди возникла еще одна фура. Они, похоже, шли караваном, сохраняя дистанцию метров в четыреста.

— Скорость сбавьте, — быстро сказал Корней.

Водитель не внял его совету, но постарался взять как можно правее, чуть ли не выехал на обочину. Вторая фура шла на высокой скорости и вполне ровно, но, не доезжая до «опеля» каких-то двадцати — тридцати метров, вдруг совершила такое же нервное движение, как и первая. Вылетев на встречную, она понеслась точно в лоб «опелю». Эмма взвизгнула, Корней дернулся вправо, смял ее плечом в угол салона. Они ощутили жесткий, скользящий удар, машина вильнула, но через секунду рев двигателя фуры остался позади, а впереди все так же стелилась черным глянцем дорога. Водитель сбросил скорость, съехал на обочину, остановился на краю заснеженной пустоши. Сидевший на переднем сиденье Киселев сразу же отстегнул ремень и как-то торопливо, неловко выбрался наружу, рассыпав листки. Водитель Евгений мотнул крупной головой, крикнул ему вслед, будто торопясь бросить обвинение:

— Нет, ты видел? Видел? У него же в кабине баба! Нет, ты видел?!

Вылез наружу, сильно хлопнул дверцей, обошел машину и снова выругался.

— Что, все-таки задел? — поинтересовался Корней.

— Задел, гнида, — подтвердил водитель, — заднее крыло. Слышно ж было.

Киселев посмотрел на часы.

— Дико опаздываем, — заметил он со вздохом.

Терминала они достигли в четверть одиннадцатого — раньше, чем можно было предположить. Пухлый клиент с тремя помощниками маялся у служебной автостоянки. Завидев юристов и водителя, бредущих от главного входа, толстяк бро сился к ним, простирая руки. Корней между тем ощутил, что его не отпускает вязкое напряжение. В сущности, это было напряженное ожидание очередного подвоха или ловушки — хотя он сам себя старался урезонить. Он явно переживал сейчас нервное расстройство, а происшествию на шоссе попросту не мог найти объяснения. То есть никак не находилось объяснение с точки зрения «закона возмездия», подразумевающего незримую, но неминучую опасность. Ведь отвечавшая за нее бесплотная враждебная сила никогда не пыталась просто брать на испуг.

Клиент неожиданно предложил посетить таможенный склад — в другом конце обширной территории терминала. Киселев пожал плечами, и всей кампанией они двинулись вдоль длинного ряда служебных и неслужебных джипов, которые, видимо, предпочитали труженики таможни. За проволочным ограждением громоздились пирамиды из контейнеров, суетливо маневрировали погрузочные кары. Клиент, обогнув одну из пирамид и втиснувшись, как таракан, в щель между огромными ребристыми ящиками, зазывал всех на что-то взглянуть. Помощники и Киселев с Велесом покорно протопали следом, сгрудились у щели. Эмма замешкалась в широком проходе — у нее в сумочке заве рещал телефон. Корней, сделав несколько шагов вместе со всеми, обернулся. На мгновение его вновь посетило ощущение оторопи, близкое к состоянию дурного сна. За спиной Эммы из невидимого бокового прохода в контейнерном ряду вынырнул и круто развернулся желтый электрокар с торчащими впереди металлическими стрелами погрузочной платформы. Корней услышал ровный гул электродвигателя. Блестящие концы стрел целились в женщину сзади, намереваясь войти в подколенные впадинки. Бессильно сжав кулаки, он крикнул:

— Эмма! — Вскрик этот заметался вдоль контейнерного каньона.

Эмма удивленно подняла голову, отняла телефон от уха, кар резво объехал ее и проурчал дальше, мимо замерших мужчин. Киселев посмотрел недоуменно:

— Что случилось-то?

Корней провел ладонью по лицу.

— Ничего. Показалось.

Поздно вечером он решился позвонить ей в номер. В принципе он уже решился на бóльшее, но к этому большему следовало перейти плавно.

Эмма долго не брала трубку. Наконец, ответила, причем голос ее звучал тускло.

— У меня есть серьезный разговор, — сообщил Корней бодро. — Я к тебе сейчас зайду, хорошо?

— Я очень устала, — вздохнула Эмма, — ужасно просто… Давай завтра.

«Жеманимся», — решил Корней и произнес уже с некоторым напором:

— Ну, я сейчас загляну к тебе буквально на минуту! Вот прям сейчас. Все, иду!

— Постой! — В голосе Эммы зазвенело раздражение, смешанное с досадой. — Я же сказала, не могу, — и добавила, понизив голос: — У меня что-то с желудком… ну, вроде расстройства, что ли… Ну, что, мне тебе в деталях объяснять?!

— Извини, — растерянно пробормотал Корней, — а… у меня тут, кстати, таблетки есть… как их… эти…

— Спасибо, — перебила Эмма, — не нужно. У меня все есть. Мне уже вчера было как-то нехорошо, наверное, в самолете чем-то отравилась… Ну ничего, зато день поголодала. Нет худа без добра. Ну, все, спокойной ночи!

Корней досадливо вжал несколько раз клавишу на трубке гостиничного аппарата и после паузы произнес в пространство:

— Ну-ну, не понос, так золотуха… — Но тут же поправил себя: — Или наоборот.

Потом встал и налил себе в стакан виски из широкой бутылки. Налил скорее машинально — вчерашний вечерний страх не возвращался.

Завет

45

Антон вытащил из небольшого портфеля бежевой кожи длинный конверт и вытряхнул из него стопку фотографий.

— Вот, — сказал он, — смотрите.

Корней повертел стопку в руке с некоторой опаской.

— Ничего шокирующего, — поспешил заверить Антон, точь-в-точь как в первый раз, более девяти месяцев назад. На сей раз, правда, клиент с сыщиком сидели не в машине, а в кафе на Пресне, в квартале от места работы клиента. И на сей раз их вовсе не связывали выписанные в договоре обязательства. Ситуация была другой — новой, и в этой новизне таилась некая невысказанная жуть.

На первой фотографии Инга в шубе стояла вполоборота у незнакомого здания — широкая спина Берковича маячила рядом. На второй — пара заходила в подъезд: Беркович галантно придерживал дверь.

— Ну да, — признал Антон, — мы, а точнее Володя Линько, помощник мой… я ему поручал… ну так, приглядывать… в общем, он это отследил… Встречаться они начали пару месяцев назад. Как и когда произошел… первый контакт, мы точно сказать, конечно, не можем. В общем, он снял квартиру