Хозяин Чураево. Исчезнувшие в снегах - Елена Владимировна Ляпина

class="p1">Я не могла понять, почему Роберт до сих пор не разбудил меня? И ещё я почему-то не была уверена, что эту ночь я провела с ним, всё казалось каким-то сном. Может быть, ничего и не было, а всё это я напридумывала?

В ванной я глянула на свое отражение: на плечах темнели фиолетовые кружочки – синячки, оставшиеся от сильных пальцев Роберта. Нет, это не были мои фантазии, вот, явные следы того, что я провела страстную ночь с Робертом. И как только нас до сих пор не спалили?

Натянув кофту, чтобы спрятать синяки, я вышла в гостиную, за столом сидели Роберт, Ксюха и Лерка, они пили чай с оставшимися кусочками торта. Моего жениха среди них не было.

– А где Никита? – ошарашено спросила я.

– Ребята не приехали ещё, – ответила Ксюха. – Садись с нами пить чай.

– Ну, я же слышала его голос, – неуверенно произнесла я.

– Ты не могла его услышать, его здесь нет, – твердо сказал Роберт. – И потом, как они приедут? снега намело чуть ли не по самую крышу!

Он сказал это совершенно спокойно, но у меня почему-то мурашки побежали от его слов. Я бросилась к окну. Такой разгул стихии мне ещё не доводилось видеть – миллиарды снежинок вертелись в воздухе, подгоняемые безумным ветром. Высокие сугробы до неузнаваемости изменили ландшафт, всё оказалось погребено под белоснежным пушистым одеялом. Деревья согнулись от тяжести налипшего снега.

– Вот это да, – прошептала я и плюхнулась на диван, – как же мы поедем обратно?

– Пока грейдер не пройдет, никак, – отозвался Роберт.

– Но сегодня уже третье января, четвертого у Никитой мамы юбилей, мы должны обязательство присутствовать на этом празднестве, – выпалила я.

Не то, чтобы я очень сильно хотела попасть на день рождения его мамы, но просто мы с Никитой всегда соблюдали эту традицию. А расстраивать ни его, ни свою будущую свекровь мне не хотелось.

– Это погода, с ней не поспоришь, – пожал плечами Роберт.

– Мне нужно срочно позвонить, – сказала я, вскочила с дивана и бросилась наверх.

– В метель связь плохо работает, – крикнул мне вдогонку Роберт.

Он оказался прав, сколько я не набирала: или равнодушный автоматический голос сообщал мне, что абонент находится вне зоны доступа, или вовсе не шли гудки. Наконец я сдалась и перестала с фанатической настойчивостью жать на кнопку вызова, уставилась в окно – стихия всё же не на шутку разбушевалась. И правда, в такую погоду нереально приехать даже из соседней деревни, не говоря уже о том, чтобы вернуться в город. Трассы, наверное, сейчас скорее всего тоже перекрыты, и по области объявлен режим чрезвычайной ситуации. Странно, но МЧС не предупреждали о такой метели, обычно они всегда присылают СМС.

Вдруг скрипнула дверь, и на площадку второго этажа выползла заспанная Карина.

– При-вет, – протянула она, подавляя зевок. – Ты чего тут?

– Да вот пытаюсь дозвониться до Никиты, – ответила я.

– И как? – поинтересовалась она.

– Никак, – фыркнула я. – Нет связи.

– Да, знаю, – вздохнула Карина. – Кстати, рано утром мне звонил Лёва…

– До тебя Лёва дозвонился? – ахнула я.

– Ага, – кивнула она. – Он сказал, что идет страшная буря, и они не могут выехать. Будут куковать там, пока всё не закончится.

– И когда это всё закончится? – спросила я.

– Фиг знает, – пожала плечами Карина. – Лично я иду в ванную, а потом, наверное, снова завалюсь спать.

– Отличная перспектива, – усмехнулась я, спускаясь за ней следом.

Метель не улеглась и к вечеру. Стемнело быстро, я даже не заметила, как угас день. Мы снова зажгли елку, и в комнате, отражаясь от различных блестящих предметов, заплясали разноцветные огоньки. Было прикольно лежать на диване в тепле и слушать, как вдалеке воет ветер, как шуршат снежинки, всё больше и больше засыпая наши окна. Роберт ради интереса попытался выйти во двор. Он открыл входную дверь, но снега за порогом оказалось выше пояса, даже на срезе сугроба отпечатался рисунок дверных филенок, что Роберт тут же отказался от своей затем. Конечно, никакая машина не проедет по таким снегам, и даже наш джип, только огромному бульдозеру с мощной лопатой под силу преодолеть такое препятствие.

Лерка уже ушла спать, я за неё переживала, потому что она наотрез отказалась принимать свои лекарства. Она упорно твердила, что баба Оля её вылечила, и что больше в медикаментах её (Леркин) организм не нуждается. Но я не выбросила инсулин, на всякий случай приберегла ампулы. Но нужно отдать знахарке должное, Лерка действительно выглядела лучше, исчезла всегдашняя её бледность и появился аппетит – вон как она уминала Ксюхин торт! Хотя, это могло быть самовнушение. Я пару раз предложила Лерке померить сахар, но та наотрез, да ещё в такой грубой форме, отказала мне, что я отступилась. К тому же она стала разговаривать со цветком, который ей подарила Олефтина. Однажды я неслышно зашла в маленькую спальню, Лерка не заметила меня, она сидела на тахте, зажав кружку в коленях, гладила гладкие листья растения и что-то шептала прямо в желтый бутон. Мне даже показалось, будто он ей кивнул, хотя это скорее всего Лерка вдруг вздрогнула, когда наконец почувствовала, что она не одна, и дернула стебелек. Ну, всё равно, как бы то ни было, меня почему-то этот цветок пугал. Я бы предпочла, чтобы она унесла его куда-нибудь из нашей комнаты.

Карина и Ксюха тоже ушли, разбрелись по своим спальням, а я всё так и лежала на диване и смотрела на елку. Роберт подсел ко мне, провел рукой по моим волосам, затем по руке, нагнулся и поцеловал меня в плечо. Я обняла его, вдохнула его запах. Почему-то от него пахло хвоей и лесом. Мы прижались друг к другу, я прислонилась к его груди и зажмурилась на мгновение. Мне захотелось плакать от того, что как мне хорошо с ним. С Никитой я никогда не испытывала таких чувств. Мне вдруг стало всё равно, что сюда в любой момент может войти кто-нибудь из девчонок и застукать меня в объятиях Роберта, ту правильную девочку, которая скоро собирается сыграть свадьбу с Никитой. Почему-то мне стало плевать на всё. Мне было так хорошо лежать с Робертом вдвоем, чувствовать его тепло, слушать завывание ветра за окном, треск мороза и гудение огня в печи.

– Ты бы хотела навсегда остаться здесь? – вдруг спросил меня Роберт.

Я