Красный бубен - Олег Владимирович Попов

было, что он лысый! – Скрепкин врезал по столу кулаком. Посуда подпрыгнула. Все обернулись. Леня сделал им рукой: все нормально. – Убил невинного человека… Бард Вадим Барчевский возвращался с квартирного концерта… Слышала?..

В лесу сижу под деревом

А сверху облака

И верю и не верю я

В Политбюро ЦК…

Нагнулся я, послушал, бьется сердце… Живой еще… Вызвал «скорую»… Но пока приехали, он у меня на руках умер. А меня арестовали. Отсидел от звонка до звонка. Всякого повидал… Но про Магалаева не забыл… Вышел, искал его… Но он как сквозь землю… Видать, почувствовал гад. А может, и сдох уже… Только сердце подсказывает, что живой.

Они помолчали.

– А ты знаешь, Леня… – И Вероника рассказала Скрепкину свою часть истории. В тот вечер они поклялись друг другу разыскать военрука и отомстить ему. А потом поехали к Лене.

3

Она лежала на диване лицом в подушку и плакала.

Три недели назад Витя Пачкин уговорил ее вынести из музея старинную вазу для фруктов. Вероника сначала не соглашалась. Но она была всего лишь слабой женщиной, рожденной, чтобы уступать. И Пачкин уговорил. Сказал, что такого добра в музее до жопы и никто не чухнется. К тому же Полушкину пригласили работать главным бухгалтером в одну инвестиционную компанию, она собиралась из музея увольняться. Следом за ней намеревался перейти в эту же фирму и Витя, для которого Полушкина договорилась о месте шофера. Платили там не как в музее. Кроме того, обещали разные бонусы. И Пачкин убедил ее взять эту чертову вазу! Если когда-нибудь обнаружат пропажу, они уже будут не там и пойди разберись, что к чему. А жизнь, говорил Витя, может повернуться по-всякому – сегодня ты работаешь в хорошей фирме и получаешь нормальный бонус, а завтра тебя вытолкали на улицу. Жизнь длинная. А эта херовина стоит немалых денег. Если они ее загонят на черном рынке, заработают никак не меньше чем по миллиону. Так говорил Пачкин. Конечно, Вероника не поверила насчет миллиона, но уступила. Они развинтили вазу на отдельные блюда, и Витя вынес ее по частям. Половина блюд лежала у Вероники на антресоли, завернутая в газету, а вторую половину и стержень с насосом Пачкин собирался спрятать у матери в деревне.

Что делать, Вероника не знала. Она никак не ожидала, что пропажа обнаружится так скоро. Она пребывала в таком состоянии, когда что-то думать и решать было невозможно. А Пачкин уехал, как назло, в свою деревню. Она даже не могла ни с кем поделиться и посоветоваться… Стоп!

Вероника подняла с подушки заплаканное лицо. Леня! Леня Скрепкин! Вот кто ей нужен! Вот кто должен разбираться в таких вещах!

Полушкина спрыгнула с дивана, выскочила в коридор, схватила с полки записную книжку.

А, Б, В, Г, Д… Где же это? С… С… С… Вот он!

Вероника не знала, что с ним и где он. Может, он переехал куда-нибудь, может, снова сидит в тюрьме. Да мало ли что может случиться с человеком за столько времени! С целой страной вон что случилось!

Она нервно набрала номер. Через три гудка в трубке затрещало, и голос Скрепкина произнес:

– Здравствуйте. Меня сейчас нет дома. Если вы хотите что-то сообщить, скажите это после сигнала. Спасибо. Всего хорошего.

Вероника, шмыгая носом, залепетала:

– Ленечка, милый! Это Вероника! Перезвони мне, пожалуйста… У меня катастрофа!.. – Полушкина не знала, что еще сказать, и положила трубку.

4

Леня перезвонил в полчетвертого ночи. Вероника только заснула. Она провалялась в кровати до трех, а когда сон все же одолел, ей привиделось, что она в тюрьме. Но не в обычной тюрьме. Полушкина должна была три раза в день лизать сковородки. Но не раскаленные, как в аду, а наоборот – холодные как лед и смазанные противным рыбьим жиром. В один такой момент не пойми откуда вылез бывший сотрудник музея Георгий Адамович Дегенгард, который ей нравился за интеллигентность. Когда имеешь связь с интеллигентами, сама как-то заряжаешься духовным зарядом. Он сказал:

– Что же ты, Вероника, наделала? А еще главный бухгалтер музея! Долбишься с кем попало в туалете, крадешь культурные ценности и тому подобное.

– Георгий! Откуда ты здесь? – удивилась Полушкина.

– Откуда надо! – грубо ответил Дегенгард. – Не твое дело! Ты лучше подумай, что тебя ждет за твои преступления при жизни и после нее!

– Ах! – Вероника ужаснулась.

– Вот-вот, – кивнул Дегенгард.

– Что же мне делать?

– Я могу тебе помочь. Но ты должна за это заплатить.

Полушкина быстро кивнула:

– Что я должна сделать?

– Ты должна разрешить мне напиться твоей крови.

– Как это – крови?

– Просто крови. – Дегенгард облизнулся.

– Может, – предложила Вероника, – ты меня лучше трахнешь?

– Нет! – Георгий Адамович поморщился. – Это мне неинтересно.

– Да? А может быть, что-нибудь другое? А то как-то… кровь… Нехорошо это… неинтеллигентно… Разве интеллигенты пьют кровь?

– А как же! Конечно пьют! – Дегенгард обнажил длинный клык.

– Ой! Георгий! Ты что, вампир?!

– Да. – Дегенгард, как Пушкин, приложил ладонь к груди и поклонился. – Вампир… Но интеллигентный вампир! Русский интеллигентный вампир.

– А это больно?

– Не больно… Даже приятно… Только сначала немного страшно… потому что ново и непривычно.

– Ну хорошо… Я согласна. – Вероника расстегнула верхнюю пуговку на блузке, еще одну…

Георгий Адамович поцокал языком.

В это время что-то зазвенело: дзын-нь, дзын-нь, дзын-нь…

– Ну вот! – Дегенгард хлопнул себя по ляжке. – Твой фарцовщик! Черт побери!.. Ладно, увидимся еще… – Он провалился под землю.

Дзын-нь, дзын-нь, дзын-нь…

Вероника открыла глаза. На столике надрывался телефон.

5

– Алё! – Она не узнала собственный голос. «Алё» получилось таким, будто кто-то схватил ее за горло. Пронеслись видения из сна – зубы Дегенгарда… тюрьма… ледяные сковородки… Защипало язык, во рту стало кисло. – Алё!.. Говорите!..

– Вероника, ты?

– Я!.. Ой! Леня, ты?!

– Я!.. А я тебя не узнал!.. Богатая будешь…

– Какое там! – Вероника махнула рукой, будто Скрепкин ее видел. – Тут такое… Как хорошо, что ты позвонил!

– Что случилось?

– Ой, Ленечка, у меня катастрофа!.. – Она начала рассказывать.

– Я сейчас приеду.

6

Через полчаса Леня уже сидел за столом, пил кофе, курил и слушал. Выглядел он солидно. Дорогой темно-синий пиджак. Золотые часы. Модные очки. Аккуратная стрижка.

– Красавец какой! А я боялась, что ты опять в тюрьме…

– В тюрьме жулики должны сидеть, а мы – деловые люди.

– Мм… А Магалаева не того?

– Не того… – Скрепкин вздохнул. – Искал я его… Да, видно, Бог отвел. – Леня покрутил в руке «Zippo». – Я к Богу пришел в последнее время…

– Как это?

– Познакомили меня с одним святым отцом. У меня запой случился… Хотел руки на себя наложить… Думал, зачем живу, на хер мне это… и все такое. Спасибо друзьям. Они меня к отцу Харитону привезли. Он-то меня на путь и наставил… Теперь он мой духовник. Если раз в две недели не побываю у него, хожу как туча… Не пью абсолютно. Кстати! – Леня достал из пакета бутылку. – Вот… Французское… Но я не буду.

– Я одна как-то не привыкла.

– Ладно, я с тобой чокнусь.

– Ну, – Вероника посмотрела Лене в глаза, – а про меня что скажешь?

– Надо в деревню ехать. Собрать всю эту посуду, на штырь насадить и вернуть на место…

– Как же так? Они уже знают, что ее там нет!

– Это ты не волнуйся. Это я на себя беру. Улажу. Главное, чтобы предмет был. Предмет есть – почвы для обвинения нет… – Он помолчал. – Сегодня суббота уже? Значит, у тебя выходной?

Полушкина кивнула.

– Вот и хорошо. За выходные обернешься туда-сюда, и все дела. Я отвезу.

– А тебе удобно?

– Людям помогать надо… Особенно близким. Сегодня я тебе помогу, завтра ты мне. – Леня посмотрел на часы. – Шесть тридцать… Ты знаешь, где деревня-то эта находится?..

– Знаю только, что в Тамбовской области и называется Красный Бубен… А ни улицы, ни дома не знаю.

– Ерунда, разберемся. Главное, деревню найти, а там спросим… Если под Тамбовом, то езды туда часов шесть с расспросами… Так что давай пару часиков вздремнем на дорожку и вперед.

7

Полчаса они не доспали, но не пожалели об этом. Секс получился по-утреннему бодрым