Красный бубен - Олег Владимирович Попов

плохая! И в Рязань он приедет только под утро! А значит, к Люське не попадет. Потому что: раз – ночью негде оставить машину с товаром, все разворуют! Два – если заявиться к Люське ночью, можно напороться на другого мужика. Твердохлебов подозревал, что он у нее не последний. А если застанет у нее кого-то, придется разбираться. А не хотелось бы. Из-за такой ерунды можно испортить бизнес и остаться без надежной бабы в Рязани.

6

Вася затормозил у палатки, спрыгнул на землю, подошел. На закрытом окошке было написано: «СТУЧИТЕ. ОТКРЫТО».

Он постучал по фанере. Окошко открылось, показалось заспанное лицо.

– Слушаю.

– Это я!

– Ух ты!.. Ты что, вернулся уже?!

– Я, кажется, у тебя в палатке документы выронил.

– Ну заходи, поищем. – Она открыла дверь.

Вася перерыл всю палатку. Света сидела на раскладушке и зевала. Настроение, и без того поганое, ухудшалось с каждой минутой. «Это она во всем виновата! Это из-за нее я тут, а то бы давно уже ел блины у Люськи!»

Он посмотрел на Свету подозрительно:

– Скажи честно, ты не брала?..

Света вскинула брови:

– Ты чего?! Зачем мне твои документы?!

– Ага, зачем! Ясно зачем! Ты – одинокая, ищешь приличного мужика. Видишь – тут я еду. У меня работа хорошая, занимаюсь бизнесом, снимают меня на плакаты… Вот ты и подумала: надо ко мне прицепиться, как пиявка, и все из меня соки высосать! – Последние слова он процедил сквозь зубы.

– Да пошел ты! – Света вскочила, раскладушка опрокинулась назад. – Знала бы я, что ты такой козел, я б тебя не пустила!

– Отдавай документы! А то я все здесь разнесу! – Он схватил с полки бутылку пива и швырнул на пол. Бутылка разлетелась вдребезги, штаны забрызгало желтой пеной. Теперь для милицейских носов он будет слишком лакомый кусок. Это разозлило еще больше.

– Ты что?! – закричала Света. – Ты что, гад, товар колотишь?! – Она выхватила из-под прилавка газовый пистолет и прицелилась Твердохлебову в лоб. – А ну пошел отсюда!

Вася попятился.

– И забирай свою вонючую рожу! – Девушка сорвала с двери плакат, скомкала и швырнула в него.

Вася выскочил на улицу. «Облить этот сраный киоск бензином из канистры и поджечь к ебеням!» Что-то стукнуло его по затылку.

– И сигареты свои забирай! Бизнесмен херов! – закричала Света.

– Убью!

Сигареты – это хлеб. Он никому не позволял швыряться этой продукцией.

Он ворвался в киоск. Света выстрелила. Струя газа вышибла Твердохлебова наружу. За ним, кашляя и плюясь, выскочила Света.

Вася подбежал к обочине, его вывернуло. Рядом рвало Свету. Она стояла на коленях, уперевшись руками в землю, как бледная собака. Твердохлебов и сам выглядел не лучше. Его снова вывернуло. Глаза щипало, по щекам текли слезы. Он достал платок, высморкался и вытер лицо.

Послышался шум мотора, мимо проехал раздолбанный «жигуленок».

– Совсем не соображаешь?! – Твердохлебов сел на землю.

– Пошел ты! – Света подняла голову и попятилась на четвереньках.

«Сейчас она гавкнет». Вася засмеялся.

Девушка поглядела на него, ее губы растянулись в улыбке.

– Чего ржешь?

– А-а… – Вася махнул рукой, продолжая смеяться. – Гав! – Он поднялся, собрал сигареты. – Ладно, я поехал…

– Давай. – Света кивнула. – Пока, бизнесмен…

Вася забрался в кабину и уже начал закрывать дверь, но остановился, высунул голову и сказал:

– Не обижайся… Нормально все.

Света махнула рукой.

7

Фары осветили указатель «КРАСНЫЙ БУБЕН».

Твердохлебов затормозил. «Примерно здесь». Вытащил из бардачка фонарик, закурил и спрыгнул на землю. Перешел на другую сторону дороги. Вот камень, на котором он поймал ящерицу. А вон на дороге – его окурок. Но документов нигде не было. «Слениниздили!» Что делать? В Рязань без документов?.. Нельзя. И обратно – нельзя. Днем еще можно. Но ночью… На первом же посту остановят.

«Ладно, заночую в машине, а утром назад. Главное, живой и здоровый».

Вася забрался в кабину, устроился поудобнее и закрыл глаза.

Но быть живым и здоровым ему оставалось недолго.

Глава тринадцатая

Трое на одного

1

Дорогу перебежала кошка. Игорь Степанович отрулил к обочине и решил дождаться, когда кто-нибудь проедет. За десять минут никто не проехал. На одиннадцатой минуте проехал «мерседес». Но он ехал навстречу, и Игорь Степанович не понял – взял ли тот на себя то, что сделала кошка, или не взял? Вопрос. Хомяков позлорадствовал, что проехал именно «мерс». Так ему, бандиту!

В армии Игорь Степанович привык, что жизнь сугубо реалистична. В ней нет места мистике и метафизике. Но некоторые приметы он считал материалистическими, как, например, гром и молния.

Побарабанил пальцами по рулю и решил все же дождаться машины, которая проедет в том же направлении. Хотя кошка была не черная, а трехцветная. Но черт ее знает…

Игорь Степанович достал газету с кроссвордом.

«Одичавшая домашняя лошадь».

«Мустанг». Подходит. Хороший вопрос.

«Северная ягода на „эм“».

«Морошка». Хороший вопрос.

Так… По вертикали…

«Древний символ бесконечности на „у“».

Та-а-ак… «Восьмерка» не подходит…

Хомяков посмотрел по горизонтали.

«Плотницкий инструмент».

«Топор»! Подходит. Хороший вопрос. Грамотный.

Теперь сюда смотрим… «Символ бесконечности – первая „у“, вторая „р“».

«Уринотерапия»?.. Чего еще я на «ур» знаю? «Ура»… «урод»… «урожай»… «урка»… «урок»… «уринотерапия» было уже. «Урина» – это моча. Может, этот символ как-то связан с мочой? Все вечно ссут…

Мимо проехала черная «Волга». Игорь Степанович бросил газету и поехал следом. Какое-то время они ехали друг за другом, а потом Волга» газанула и ушла вперед. Игорь Степанович посетовал на свою старую «Ладу». Всю жизнь в армии, отдал лучшие годы родине, а теперь не может купить себе приличный автомобиль.

Впереди что-то случилось. Он подъехал ближе. На боку лежала та самая «Волга», а рядом дымилась «девятка».

Игорь Степанович перекрестился. Правильно, что он первый не поехал после кошки.

До Рязани Хомяков добрался без приключений. В Рязани зашел в хозяйственный и купил серп. Просто потому, что он ему понравился и недорого стоил. Хомяков сжал в руке обернутую промасленной бумагой рукоятку и махнул серпом, как Чапаев шашкой.

– Хорошая вещь, – сказал он продавцу в синем халате.

– Последний остался, – ответил тот, насыпая на весы гвозди.

Игорь Степанович сел за руль, положил серп рядом и понюхал руку, от которой теперь пахло машинным маслом.

«Буду в огороде резать сорняки».

Уже темнело. Впереди показался киоск. У киоска стоял грузовик. Хомяков хотел остановиться, купить себе пива и гостинцев для внуков. Но тут грохнул выстрел, из киоска выскочили две фигуры, подбежали к краю дороги и начали блевать.

Игорь Степанович проехал мимо. Очередная бандитская разборка. Развелось мрази!.. Он разволновался. Нестерпимо захотелось отлить. Хомяков остановился, выскочил из машины, приплясывая, перебежал через дорогу, на ходу расстегивая ширинку. Запрыгнул на камень, облегчился. Закурил и выдохнул в темнеющее небо вкусный крепкий дым.

– «Ява» золотая, – озвучил Хомяков свою мысль. – Воздух чистый…

Докурил, спрыгнул на землю. Под ногой что-то хрустнуло. Он нагнулся и поднял пачку документов. Паспорт. Водительское удостоверение. Накладные на товар.

– Ну и дела! – Игорь Степанович сдвинул кепку на затылок.

Положить документы туда, где они лежали? Кому надо, тот найдет? Документы пострадают от росы или кто-нибудь на них нассыт в темноте.

Он убрал находку в карман.

«Отдам в милицию. Вдруг с хозяином чего случилось – опять же надо искать человека или хотя бы его труп…»

За всем этим Хомяков только теперь заметил, что стоит рядом с указателем «КРАСНЫЙ БУБЕН».

Он сел в машину, дал задний ход и свернул на грунтовую дорогу.

Весь путь от Москвы до деревни Игорь Степанович обращал внимание на дурные знаки. А вот на хороший знак – когда Господь захотел, чтобы Хомяков проехал мимо деревни, – он внимания не обратил. А зря. Если бы только знал Игорь Степанович, что это последняя дорога, на которую он свернул.

Хомяков проехал мимо пруда, мимо церкви, выехал на пригорок и сразу увидел Мешалкина.

Мешалкин стоял в какой-то неподходящей компании. В одном Хомяков узнал местного придурка-мракобеса, деда Семена. В другом – пьяницу и дебошира Мишку Коновалова.

«Та-а-ак! Понятно! Раньше этот скульптор с деревенскими что-то брезговал общаться… Та-а-ак! Я тут, бля, еду хер знает куда! В Москве жена с ума