Красный бубен - Олег Владимирович Попов

предметы интерьера Лешиной квартиры. Открытый шкаф. Комбинация жены. Ботинки со шпорами. Дамские трусики. Тумбочка, магнитофон, недопитая бутылка водки. Пакет сока. Пепельница. Горшок с «декабристом». Аквариум с лягушкой. Кровать. А на кровати… Леша вздрогнул. На кровати в его костюме лежала Вероника Полушкина. Полушкина подняла руку и сказала:

– Хеллоу!

– Когда я поднимала штангу на балконе, – заговорила Рязина, – то стала свидетельницей того, как Алексей, воспользовавшись отсутствием жены, привел в дом блядюгу!

Леша попытался выключить Рязину, нажав ей на живот мышкой. Рязина дернулась:

– Не надо на меня давить! – Она села и встала. – Эта кошелка, которая лежит за моей спиной, та самая блядюга и есть.

Вероника подняла руку и сказала:

– Хеллоу!

– Она шароебилась не только с сыном, но и с его папой! Я узнала их секрет, и за это Алексей скинул меня с балкона.

Картинка поменялась. Рязина со штангой на плечах летела вниз головой и кричала:

– Ааааааааааааааааа!

Появилась надпись: «За это преступление Леша попадает в ад».

Леша туда и попал. Он стоял среди полыхающего ада. Тут жарились на сковородках грешники. Леша огляделся. Он находился внутри монитора. С той стороны стекла на него смотрел папа. Гигантское лицо папы улыбалось.

– Хеллоу! – Папа нажал Леше мышкой на живот.

Леша вскрикнул от боли. От живота к копчику пробежала синяя искра. Папа улыбнулся и нажал «DELETE».

Глава пятнадцатая

Оранжевые искры электричества

А Михаила Васильевича Ломоносова чуть не убило природным электричеством.

Из школьного учебника

1

Положили Хомякова под иконой и уже хотели закрыть дверь на тяжелый засов, как вдруг Коновалов крикнул:

– Стойте! Стойте! Мы до Петьки Углова не дошли! А я его связанным оставил! Вдруг он еще за наших?

– Брось, Мишка, – сказал Абатуров. – Тут несвязанные-то все кусаные-перекусаные, а уж связанные-то – им на один зуб!

– Ты мне настроение на ночь не порть! Оно у меня и без того… – Мишка помолчал. – Пойду я… Вы как хотите…

– Не ходи. – Мешалкин положил руку ему на плечо. – И друга не спасешь, и сам голову сложишь.

В углу под иконой застонал Хомяков.

Мишка посмотрел на него, потом на икону.

– Нет. Я должен… Иначе я себе не прощу.

– Останься. – Мешалкин положил на плечо Коновалова вторую руку.

– Не останусь. – Он сбросил его руки. – Если не вернусь… Короче, давайте… Я пошел.

– Тогда и я с тобой. – Мешалкин взял кол.

– Правильно, – кивнул Абатуров, – иди, Юрка. Присмотришь за ним, а то он маленько психованный. Только быстро – одна нога здесь, другая тут!

Юра догнал Коновалова у колодца.

– На хрена ты пошел? – спросил Мишка сердито, но в его глазах Мешалкин прочитал благодарность.

– Так надо.

Они шли по тем местам, по которым прошлой ночью Коновалов бежал спасаться в церковь. Каждый шорох, каждая тень заставляли вздрагивать и креститься.

– Вот здесь, – шептал Мишка, – я упал и наступил рукой на ежа. А вон там яма! Осторожнее, не йобнись… А вон там поле картофельное…

– Да знаю. Я тут не первый раз…

– И, будем думать, не последний…

– Если б я знал… Ноги бы моей в вашей проклятой деревне не было!

– Полегче. У нас лучшая в мире деревня! А от демонов никто не застрахован…

– Все равно – никогда сюда не приеду! Даже за сто миллионов!

– Ну и дурак! – Мишка остановился. – Вот его дом… И как же это я днем позабыл?..

– Это тебя темные силы так настроили.

– Точно.

Они поднялись по скрипящим ступеням.

– Ну… если Петька того, тогда все… – Мишка решительно дернул дверь.

Петька лежал, связанный, в углу, лицом к стене и не шевелился. Коновалов сделал Мешалкину знак «Стой здесь», а сам двинулся вперед. Он немного постоял над Петькой, прислушиваясь к его дыханию, потом колом, как рычагом, подцепил Углова снизу и перевернул на спину. Петька не шевелился, глаза его были крепко сожмурены, как будто он не очень умело пытался изобразить мертвого. Но на кончике его носа Мишка разглядел капельки пота.

«Мертвые не потеют», – вспомнил он чье-то крылатое наблюдение.

– Не притворяйся, Петька! Скажи, кто ты есть! – Мишка провел колом по Петькиному животу.

Петька подогнул ноги, ойкнул и замер.

Коновалов отошел назад и оттуда снова потыкал Углова осинкой:

– Кончай ваньку валять!

Петька открыл один глаз.

– Ты кто? – спросил Мишка. – Отвечай честно, мы все равно тебя будем проверять. – Он показал Углову кол.

– Бить будешь? – спросил Петька. – Ну давай, бей меня, связанного!.. Козел ты, Мишка! Я тут вторые сутки валяюсь! Меня сухач долбит, кошмары мучают! Развяжи, я ссать хочу!

Мишка хотел развязать, но Мешалкин остановил:

– Погоди. – Юра снял со стены длинную косу чеснока, отломил одну головку и сунул Углову под нос. – Ешь!

– Сожри, Петька, тогда мы тебя развяжем, – сказал Мишка.

– Фашист ты, Мишка! Пиночет!

Коновалов нахмурился:

– Жри, падла!

Углов поморщился и откусил. Мешалкин и Коновалов внимательно за ним следили.

– Вроде съел…

– Пусть еще откусит, на всякий случай.

– Кусай, Петька, и пойдем отсюда.

– Вы совсем охренели! – Он откусил.

– Проглотил? – спросил Коновалов.

Петька широко открыл рот.

– Ну вот, а ты боялся. – Коновалов вытащил ножик и перерезал веревки.

Ноги Углова так затекли, что встать он не мог. Коновалов подал другу руку.

– Поднимайся. Надо быстро отсюда уходить… Про Колчанова, помнишь, ты мне рассказывал?.. А я не верил. Вот теперь верю. – Мишка размашисто перекрестился. – Нашу деревню заняли упыри!.. Мы думали, что и ты тоже… Как это тебя пронесло?..

– Правда, что ли?

– А зачем мы тебя чеснок есть заставляли?

– Я думал, вы издеваетесь.

– Видишь это? – Мишка потряс колом. – Кстати, это Юра из Москвы. Он – за наших. Таньку помнишь, которая с детьми тут жила?.. Муж ее… бывший. Вампирка она теперь вместе с детями…

Углову так хотелось ссать, что он не слышал, чего ему говорят.

– Погодите, потом дорасскажете… – Он выбежал на улицу.

Мешалкин и Коновалов вышли следом.

Петька стоял у забора, спиной к товарищам.

Мешалкин закурил. Он успел скурить сигарету до половины, а Петька все не отходил от забора.

– Когда же он, наконец?

– Сутки человек терпел… Эй, Петька! Кончай ссать! Ты всех задерживаешь!

Углов застегнул ширинку и улыбнулся.

– Ну, – сказал он, – что там у вас про вампиров?

– Пошли отсюда! По дороге дорасскажем.

– А куда мы идем?

– В церковь! Куда же теперь еще?

2

Где-то на краю деревни завыли волки.

– Как думаешь, Юрий, собаки бывают вампирами? – спросил Коновалов.

– Не знаю… Про оборотней кино смотрел… Знаю, что такое бывает. А вот вампиры они или нет – не знаю.

– Эх, не то ты смотришь.

Снова завыли волки. Теперь ближе.

– Откуда волки-то здесь? – Голос Углова немного дрожал. – Сроду здесь волков не было…

– Теперь все не так, как раньше, – сказал Мишка, – все теперь по-дурацки!

– Что ж ты, Мишка, гад, – вспомнил Углов, – бросил меня, когда тут такое творится?

– Я не виноват! Меня темные силы заставили. Не обижайся!

– Это я, получается, двадцать четыре часа под носом у Вельзевула провалялся с полным мочевым пузырем?

Налетел ветер. Сверху хрустнуло, и на землю упала сухая ветка.

Друзья едва успели отскочить.

За забором что-то завозилось и захрюкало. Забор затрещал.

Они побежали. Мешалкин оглянулся и увидел две пары горящих глаз. Засмотревшись, Юра наступил на пятку Углову.

Петька налетел на Коновалова. Мишка полетел на фонарный столб и стукнулся об него так, что, если бы лампочка на столбе горела, она бы наверняка перегорела. Мешалкин ударился лбом о столб, и из глаз у него вылетели искры, превосходящие по сиянию волчьи глаза.

Волк был совсем рядом.

– На столб! – закричал Юра. – Все на столб!

Углов оттолкнулся ногами от коноваловской спины и полез.

Мишка полез за ним.

В другое время они навряд ли смогли бы так быстро залезть по гладкому деревянному столбу, в другое время они, может быть, не смогли бы забраться вовсе. А тут в один миг Углов оказался на самом верху, возле керамических чашечек, а Коновалов – чуть ниже.

– Петька! – крикнул он. – Не хватайся за провода!

Внизу, прижавшись спиной к столбу, стоял белый, как простыня, Юра. К нему, скалясь, приближался волк, размером с две третьих коровы.

Волк присел на задние