Сторож брата моего - Тим Пауэрс

Эмили осторожно подошла, все так же держа нож в руке готовым к удару.

Тело в обрывках одежды Керзона ворочалось и меняло форму, издавая при этом какие-то потрескивания и щелчки. А из неестественно изогнувшегося горла вырывались стоны.

Поразительно громко клацая когтями по каменному полу, на ноги поднялся Страж. Выше надбровной дуги краснела свежая рана, но, судя по взгляду, который пес бросил на Эмили, он вполне пришел в себя.

Пытавшийся напасть на нее зверь, лежа на полу, счищал шерсть с морды, которая, укорачиваясь на глазах, превращалась в лицо, и через считаные секунды превратился в Алкуина Керзона, который ошалело ворочал головой, оглядывая комнату. Подобрав под себя ноги, он попытался встать на четвереньки, но рука, поврежденная ударом Эмили, подогнулась, и он с трудом сел.

Он закашлялся, сплюнул кровь и хрипло спросил:

— Они ушли?

— Да.

Эмили все так же держала нож наготове.

— Вы… не пострадали?

— Нет, — ответила она, — потому что мне удалось пырнуть вас в плечо. Я целилась в глаз. — Его полный страдания взгляд был беспомощно устремлен ей в глаза, и она, кивнув в сторону Энн и Табби, продолжила: — Вы были готовы убить всех нас.

Он упал навзничь так, что голова громко стукнулась о каменный пол.

— Сделайте это, ради Господа милосердного. Через глаз — в эти звериные мозги. — Она не пошевелилась, и он, с силой стукнув окровавленным кулаком по полу, хрипло выкрикнул, почти провыл: — Неужели вы ни во что не ставите жизнь вашей злосчастной семьи? Сделайте это!

Эмили перехватила нож по-другому.

— Всего пару недель назад я спросила вас, будете ли вы пытаться убить меня. Вы сказали, что нет. Я выяснила, чего стоит ваше слово. — Она знала, что на самом деле несколько минут назад на Энн, Табби и ее саму напал не этот человек, а существо, которым он стал, когда свершилось превращение, — но оно случилось с его телом и могло повториться.

Керзон снова застонал и закрыл глаза.

— Вы правы, оно ничего не стоит. И я ничего не стою — сделайте это!

«Он вервольф», — сказала себе Эмили и осторожно шагнула к нему…

…И тут на втором этаже во все горло заорал Брэнуэлл, и его крик отдался эхом в лестничном пролете.

Глава 11

Смуглый мальчик остановился рядом с кроватью Брэнуэлла, слегка наклонившись вперед, и, незаметно сначала, начал втягивать в себя воздух. Брэнуэлл, почувствовав, что дыхание вытекает из него сквозь расслабленные губы, в первые секунды не сопротивлялся — он был глубоко потрясен словами о том, что Эмили мертва, но если ее действительно не стало, то и ему нет смысла столь болезненно цепляться за давно погубленную душу, — но потом услышал снизу грохот и громкое звериное рычание.

Первой его мыслью было: не может быть, чтобы Эмили умерла; такое безобразие просто не могло твориться без ее активного участия.

Он заморгал — и оказалось, что он смотрит с расстояния в несколько дюймов на свое собственное бледное лицо; его глаза были широко раскрыты и полны ярости, и он осознал, что по мере того, как дыхание покидает его тело, происходит замена его личности на Валлийца.

Это происходило на самом деле! Преодолевая конвульсии неожиданного головокружения, он плотно захлопнул рот и почувствовал, как клацнули, сомкнувшись, его собственные зубы. Он опять увидел перед собою смуглокожее лицо мальчика с голодным выражением и открытым ртом, и Брэнуэлл сумел набрать полные легкие воздуха и опорожнить их в отчаянном крике.

Эмили, превозмогая боль в натруженных ногах, стремительно взбежала по лестнице через площадку, на которой стояли часы, в коридор второго этажа и, тяжело дыша, распахнула дверь комнаты Брэнуэлла. Пульс часто и сильно колотился в ее висках.

В свете свечи, горевшей на прикроватном столике, она увидела, что посреди комнаты стоят две фигуры. Одной из них был бледный, взлохмаченный Брэнуэлл, а второй — Эмили оскалилась и поудобнее перехватила рукоять диоскуров — второй был маленький смуглый босоногий мальчик в драных рубашке и штанах, призрак Валлийца, проникший в дом.

Страж стоял в двери рядом с нею, громко рычал и настороженно поворачивал голову, рассматривая по очереди обоих присутствовавших в комнате.

Мальчик вцепился правой рукой в свою драную рубаху и взвыл:

— Эмили! Прогони его из меня!

Она заметила, что его левая рука заканчивается гладкой культей на запястье.

Тело Брэнуэлла замахало руками на мальчика.

— Если тебе не трудно, натрави своего пса на эту сброшенную шелуху.

Эмили глубоко вздохнула и шагнула вперед, оказавшись лицом к лицу с Брэнуэллом. Курчавые морковно-рыжие волосы и раздвоенный подбородок, отороченный жиденькой эспаньолкой, принадлежали ее брату, но голубыми глазами на нее смотрел вовсе не Брэнуэлл.

Она полоснула по рубашке брата острием одного из спаренных клинков и тут же подалась назад, чтобы избежать взмаха его кулака; впрочем, попытка ответного удара оказалась слабой и не причинила бы ей вреда, даже если бы удар достиг цели. Валлиец все еще не полностью подчинил себе тело ее брата.

Она перехватила расслабленный кулак и сказала, глядя прямо в глаза чужака:

— Брэнуэлл! Возьми меня за руку!

И оба тела в унисон начали отвечать:

«Ты не…»

Она поспешно отыскала в памяти строчку из одного стихотворения Брэнуэлла и процитировала: «Но крови юной я забыл спросить…»

Брэнуэлл открыл рот и произнес, запинаясь:

— «И непокорности божественный озноб, и трепет нервов в звуках прославлений…» — И ладонь, которую она держала в руке, вдруг обрела упругость.

Но смуглый мальчик схватил Брэнуэлла за локоть, и рука вновь обмякла, а лицо, напротив, сделалось напряженным.

— Ты, — произнес, обращаясь к ней, рот ее брата, — должна быть мертвой.

— Ты хочешь моей смерти? — спросила она.

— Нет, — сдавленно выговорил мальчик.

Она пристально уставилась в глаза брата, опять сделавшиеся чужими.

— Брэнуэлл, ответь мне.

Мальчишка вдруг часто запыхтел, и рука Брэнуэлла стиснула ладонь Эмили.

— Нет, — сказал он. — Не хочу. — Он стряхнул цеплявшуюся за него детскую руку и выпрямился. — Я… я Брэнуэлл, а не Валлиец.

И фигура мальчика начала меняться. В первый миг Эмили подумала, что он приближается к ней, но тут же сообразила, что он делается выше. За считаные секунды призрак сделался ростом с нее и уже не походил на маленького мальчика — теперь он имел облик смуглого мужчины средних лет, облаченного в плащ, и этот мужчина тяжело дышал. Преображение могло случиться против воли существа и, похоже, причиняло ему боль. Фигура подняла руки, и Эмили сразу заметила, что у нее как не было,