Сторож брата моего - Тим Пауэрс

Когда Эмили стаскивала башмаки с его расслабленных ног — как ей казалось, уже в тысячный раз, — он пробормотал:

— Мне нужно отвлечься… книжку…

Энн подошла к книжной полке и вынула оттуда томик стихов Кольриджа, а Эмили отыскала на тумбочке спички и клочок наждачной бумаги. Сложив бумагу, она ловко чиркнула по ней спичкой и, как только спичка разгорелась, зажгла свечу в медном подсвечнике, стоявшем около спичечницы. Потом она задула спичку и передвинула свечу на несколько дюймов подальше от кровати.

Брэнуэлл взял книжку одной рукой, а другой, не глядя, подергал подушку, стараясь пристроить ее поудобнее, и Эмили обрадовалась, что заранее отодвинула свечку. В конце концов он устроился, держа книгу боком и глядя на страницы сквозь свои обычные очки.

Эмили повернулась было, чтобы уйти, но перехватила выразительный взгляд Энн, которая глазами указала на картину, висевшую на стене.

Эмили, конечно же, много раз видела ее, но сейчас приостановилась и сразу обратила внимание, что фигура Брэнуэлла исчезла и на ее месте появилась колонна. Она лишь удивленно вскинула брови, выразительно взглянув на Энн, вышла в коридор и направилась к лестнице.

Когда они повесили в прихожей свои пальто и шляпы, Энн зажгла масляную лампу, Эмили поставила на плиту чайник, и сестры сели к столу.

— Должна признаться, — сказала Энн, глядя на свои ладони и сгибая и разгибая пальцы, — что до сих пор не верила полностью в то, что ты рассказывала… обо всем этом. — Она повернулась к сестре, хмуря лоб, но в то же время слабо улыбаясь. — Минерва в появившемся волшебным образом храме! Брэнуэлл, меняющийся так, как ты говорила. Этого мальчика я уже видала, но издалека, а вот сегодня!.. — Она сжала кулак и прикусила зубами костяшки пальцев. — Папа будет во всем винить себя.

— Он этого не будет знать. По крайней мере, не все. И он…

— Боже милосердный! — Энн так неожиданно и резко откинулась на спинку стула, что Страж, лежавший около выходной двери, вскочил с места. — Эмили! Брэнуэлл замазал лицо на этой картине.

— Да, — согласилась Эмили, встревоженная тоном сестры.

— Оно ведь, как он ни старался, не получалось похожим на него, верно? А на кого же?

— Оно… — Эмили непроизвольно ссутулилась; щеки словно обдало холодом. — Нет, ты просто…

— Сама подумай! Вспомни лицо с портрета и сравни его с тем демоническим мальчишкой!

— Ребенок и вполне взрослый человек…

— Да, да, но не одна ли это персона?

— О… — Эмили вздохнула, ощущая, что ее трясет. — Пожалуй… да.

— Когда он писал этот наш портрет, мне было четырнадцать лет.

«Двенадцать лет назад», — подумала Эмили. Валлиец издавна нацелился завладеть телом Брэнуэлла.

— Но почему все это посыпалось на нас сейчас? — спросила Энн.

— Я думаю, ход событий подтолкнул Алкуин Керзон, — ответила Эмили, — убив патриарха вервольфов, — она вдруг поняла, что должна защитить Керзона. — Хотя, вероятнее всего, это должно было произойти в любом случае.

Энн набрала полную грудь воздуха, медленно выдохнула, а потом кивнула.

— Да. Все началось из-за того, что наш прапрадед спас того, кто показался ему мальчиком-сиротой, и не позволил утопить его в море. — Она поежилась и продолжила: — Древнего языческого демона!

Эмили вспомнила, что именно эти слова употребил их отец, когда впервые рассказывал дочерям о Валлийце.

— Получается, что так, — согласилась она.

Энн посмотрела на потолок и перевела встревоженный взгляд на сестру.

— Как ты думаешь, человек может по собственной воле обречь себя на вечное проклятие? Так, чтобы оно сбылось?

Эмили знала, что Энн после многих сомнений и душевной борьбы пришла к выводу, что все души рано или поздно обязательно обретут спасение. Эмили, со своей стороны, так не считала и просто старалась быть честной в своей собственной, отделенной от прочего мира душе и полагаться во всем на Бога, представление о котором сложилось у нее в равной степени из чтения Священного Писания и собственного жизненного опыта.

— Не сможет, если мы поможем ему избежать этого, — сказала она.

Тут наружная дверь со скрипом отворилась, и сестры подпрыгнули от неожиданности, но со двора вошла всего лишь старая Табби. Она закрыла дверь, преодолев порыв пахнувшего вереском ветра, и, потирая руки, направилась к плите.

— Шла и мечтала, как добавлю в чай капельку «рвотного», — сказала она и тут же спросила: — Эмили, когда ты сломала эту палочку?

Эмили оглянулась на прислоненную к стене около двери короткую березовую веточку. Она сломала ее сегодня утром на кладбище и, возвращаясь в дом, оборвала листочки, оставив один.

Лист пожелтел и съежился.

Энн посмотрела туда же.

— Вчера, кажется, да? И тут, на кухне, вечный жар от плиты…

Эмили вскочила с места.

— Нет, сегодня утром.

«Сей час сего рокового дня, — сказал несколько часов тому назад смуглый мальчик, — суть твоя последняя возможность сдаться мне и в милосердном воздаянии спасти твоего отца».

Она подскочила к висевшему на вешалке пальто и выхватила из кармана пистолет.

— Энн, зарядные припасы у меня в комнате, под кроватью. Не могла бы ты…

Ее прервали громкие — явно не костяшками пальцев — и частые три удара в наружную дверь.

— Мисс Эмили! — раздался возглас, и она вздрогнула, узнав голос Алкуина Керзона. В следующее мгновение он распахнул незапертую дверь и ворвался в кухню. В высоких башмаках и длинном пальто, с растрепанной буйной черной шевелюрой, он казался крупнее, чем обычно; на загорелом лице застыло напряженное выражение. В правой руке он держал кремневый пистолет, а в левой — нож-диоскуры.

Эмили поспешно запустила руку под юбку и выхватила из ножен свой кинжал, который некогда принадлежал ему, а потом спросила:

— Кого вы будете убивать?

Он захлопнул за собою дверь и задвинул засов.

— Эта женщина, Фленсинг, раздобыла новую голову для вашего чудовища и сейчас вместе с каким-то мужчиной направляется сюда, чтобы убить вас. Я гнался за ними верхом от Китли и немного опередил их на вашей крутой улице, но они уже близко. — Табби воззрилась на него с неодобрительным изумлением, и он добавил, не скрывая нетерпения: — Я вошел через черный ход, чтобы избежать задержек, связанных с правилами этикета, и потому что рассчитывал застать вас именно здесь.

— Энн, — начала Эмили, — быстрее…

Ее прервал громкий ружейный выстрел на улице, а в следующий миг дверной засов оторвался и со звоном упал на каменный пол.

И Эмили кинулась к шкафу и схватила с верхней полки кувшин.

Брэнуэлл проснулся минутой раньше и увидел, что он не один в комнате.

На стуле у дальней стены, прямо под картиной, на которой до