Инкубы - Эдвард Ли

что еще больше смысла было скрыто, и что Хоронос хотел, чтобы все было именно так. Но почему она должна была так думать? Хоронос возродил ее, дал ей творческое видение, на которое она не считала себя способной. За три дня она развилась как художница больше, чем за последние три года.

Затем последние обрывки сна вернулись.

"Испорчена-испорчена-испорчена..."

Она испорчена? О ком говорил Хоронос? Кто был испорчен?

"Он имел в виду меня?"

Однако ей не снился огненный человек. Возможно, видение завершилось в зеркальной комнате, проявилось полностью, и она смогла нарисовать его, не отвлекаясь.

Она протерла глаза и встала.

"Я в полном беспорядке", - подумала она.

Она была вся в пятнах и размазанной краске. От нее пахло льняным маслом. Когда она взглянула на свою работу, у нее перехватило дыхание.

Фон был готов. Каждая деталь пейзажа сна лежала перед ней на плотном загрунтованном холсте. Углубления и выступы грота, грубая кривизна его стен из черной скалы. Каждая пуантилистическая деталь сочеталась, чтобы передать подземное измерение фона. Вероника могла ощутить переливы красок и образ бездонной бесконечности.

Она никогда раньше не прибегала к подобным техникам, используя импрессионистические мазки и приемы, чтобы передать экспрессионистское видение, взаимодействие противоположностей. И все же здесь она использовала эти противоположности... идеально.

"Да. Это... идеально", - поняла она.

Ее захлестнула волна радости, она словно воспарила к небесам. Идеальное означало недостижимое, но именно этого, по ее мнению, она и добилась. Фон был идеальным.

И теперь пришло время раскрыть тему. Пришло время нарисовать себя в обнимку с огненным человеком.

Когда она снова села за работу, ей показалось, что за ней наблюдают сверху, словно на нее смотрят боги.

* * *

"Дьяволы", - подумал Джек.

Дело было не столько в том, что сказал старик, сколько в том, как он это сказал. Это просто... беспокоило его, как приступ дежавю. "Почему, черт возьми, меня это должно волновать?" - напомнил он себе.

Он отстранен от дела.

- Коктейль, Джек?

- Я бы с удовольствием, - признался Джек, - но я завязал с выпивкой навсегда. Сколько раз ты слышал, как парни говорили это?

- Сотни, - сказал Крейг.

Джек не понял, шутит он или говорит серьезно. В баре после "счастливого часа" было пусто. Крейг расставлял стаканы на стойке, насвистывая что-то из Элвиса Костелло. В этот момент, когда они были здесь вдвоем, в баре словно завелись привидения.

"Дьяволы", - снова подумал Джек.

- Меня сегодня отстранили от дела, - наконец сказал он.

- Отстранили? - спросил Крейг. - Почему?

- Пьянство. Провал дела, - он пожал плечами.

- Что ж, иногда провал - это лучшее, что мы можем сделать. Когда мы видим, какими глупыми можем стать, мы держим себя в руках.

- Хорошая мысль. Жаль, что я все еще хочу выпить.

- Вот, держи, - Крейг поставил стакан. - Это Дева Мария. Томатный сок и водка, только без водки.

Джек выпил все в ответ.

- Спасибо, мне это было нужно.

Он пролистал местный журнал "Критика", один из нескольких, которые подразделение технической поддержки нашло в спальне Сьюзен Линн. В нем было стихотворение под названием "Эпитафия любви", которое показалось ему очень подходящим. Это было последнее стихотворение, которое Сьюзен Линн когда-либо опубликовала.

- Но я скажу тебе, Джек, - продолжил Крейг. - Бар - не то место, где стоит находиться, если ты пытаешься бросить пить.

- Сила воли - это высшая сила человека. Это правда, я прочитал на стене в туалете как-то вечером.

- Попробуй это, - Крейг поставил на стол коричневую бутылку. - Пей как убийца, думай как убийца.

Это был "Патрицианс", безалкогольный напиток, который заказали убийцы Сьюзен Линн.

- Неплохо, - сказал он, сделав глоток. - Знаешь, каково это на вкус?

- Как пиво без алкоголя.

- Правильно.

Крейг спустился в подвал, чтобы загрузить оборудование. Джек открыл страницу журнала, на которой было напечатано стихотворение Сьюзен Линн.

Этот бар - моя могила и моя сила.

Среди всего этого даже мои собственные демоны съеживаются перед этими тусклыми ночами,

Которые терзают и пожирают меня, как странные безликие мужчины,

Которые приходят и срывают меня, как цветок.

"Ты попала в точку, милая", - подумал Джек.

Она писала о "Подземелье"? Сила. Демоны. Безликие. Он закрыл журнал и отодвинул его подальше.

- Не мог бы ты взбодриться? - крикнул Крейг, поднимаясь. - Каждый день на поверхности - хороший день. Это правда, я прочитал это на стене в туалете.

Джек знал, что откладывает вопрос. В кармане брюк он чувствовал отпечаток своих ладоней.

- Я также прочитал твой номер телефона на стене в туалете, не так ли?

- Ты, должно быть, оставил его там после того, как трахнулся со мной в последний раз.

- Я коп, я трахаюсь с людьми каждый день. Это моя работа, - сказал Джек.

"Но, вероятно, это ненадолго", - напомнил он себе.

- На самом деле мне нужен твой совет. Мне нужно еще немного мудрости этого бармена.

Крейг подбросил сигарету "Мальборо Лайт" в воздух и поймал ртом кончик фильтра.

- Валяй.

- Когда этичный человек понимает, что пора сделать что-то неэтичное?

- С каких это пор ты стал этичным?

- Забавно.

- Мы говорим о законном или незаконном?

- Давай просто скажем, что мои намерения не полностью соответствуют требованиям закона.

- Не знаю, стоит ли мне это слышать, Джек. Разве в законах нет чего-то о дополнительном предвидении? Неспособности сообщить о преступных намерениях другой стороны?

- Ты бармен или гребаный юрист? Назови это "помощь другу".

- Это что, похоже на перепихон с намерением взяться за руки?

Джек рассмеялся.

- Теперь ты понял.

- Вот лучший совет, который я могу тебе дать, - Крейг зажег спичку одной рукой. - Готов? Это серьезно.

- Я готов.

- Мужчина должен делать то, что должен.

Откровенная неоригинальность этого заявления подействовала на него как удар по психике.

"К черту этику, - решил Джек. - Что я могу потерять, кроме карьеры, которая, вероятно, уже потеряна?"

- Спасибо за совет, - сказал он. - Еще увидимся.

Он спрыгнул со стула и вышел из бара.

* * *

Что его ждет, если его поймают? Штраф? Испытательный срок до суда? Ради бога, они бы не посадили полицейского в тюрьму. Не за первое нарушение, незаконное проникновение.

Тем не менее, это было незаконное проникновение, так же как дерьмо под любым